Песок и пепел - [118]

Утро начинается с новостей. Что называется, только начал привыкать к рутинной жизни в поместье, как следует объявление, что мы все-таки уезжаем. Завтра утром. Не то чтобы я прикипел к Каменной Розе, но все же рассчитывал, что успею заскучать по походной жизни.

Но настоящее потрясение ждет меня впереди — несмотря на все намеки и штрихи предыдущих дней, я никак не ожидал, выйдя после обеда — даже ближе к вечеру — на заднее крыльцо дома, увидеть в памятной аллее барона Фогерена, прогуливающегося под ручку с… Тинией Линденир. Слов не разобрать за шорохом листвы, но готов поклясться, что именно их голоса слышал в тот день в беседке, когда Кравер в первый раз после возвращения с хутора выпустил меня прогуляться в парке. И процесс, похоже, уже принял необратимый характер — судя по выражению их лиц.

М-да… Нет, конечно, Тиния — девушка, несомненно, достойная во всех отношениях. Ну, пусть не во всех, но во многих. Она красива и не глупа. То, что ее отец не слишком знатен, для барона Фогерена несущественно. Куда важнее, что она все-таки дворянка и род достаточно древний, а ее отец воевал рядом с его отцом, они дружили, так что брак — если дойдет до брака — получит поддержку старшего поколения обеих семей и не вызовет осуждения в свете, разве что завистливые перешептывания. Но…

— Да, Венкрид влюбился. Как мальчишка, — я вздрагиваю от неожиданности. Как маркизе удалось подойти так тихо?

— Полагаю, ваша светлость, любовь — это прекрасное чувство, — осторожно, со всей возможной дипломатичностью, говорю я. — Особенно, если она взаимна. А если это еще и союз, не нарушающий канонов и традиций… Хотя… это довольно неожиданно.

— Почему же неожиданно? — грустно улыбается маркиза. — Считаете, трех недель недостаточно, чтобы влюбиться? Иногда для этого хватает одного взгляда. Или вы считаете, что Венкрид на это не способен? Или думали, что его сердце занято другой?

— Ваша светлость… — Думай, Таннер, думай, что сказать. Только выбирай выражения.

— Не бойтесь, Таннер, я понимаю. Вы человек подневольный. На службе. К тому же не дворянин, в отличие от меня. И не забываете об этом. И ничего мне не скажете, кроме вежливых слов сочувствия, пусть и вполне искренних.

— Мне действительно жаль, ваша светлость, что счастье его милости служит причиной вашего огорчения.

— Полагаю, что все же чувствую себя лучше, чем вы, когда вас похоронили, — она пытается улыбнуться, но выходит не очень. — Неужели они действительно закопали вас живым? Я так и не спросила, как вы себя чувствуете…

— Жив и здоров, как видите… Не судите их строго, ваша светлость — в тот момент я ничем не отличался от мертвеца. Тот колдун очень постарался.

— К счастью, убить вас у него все равно не получилось… Наверное, это было очень страшно — очнуться в могиле? — говорит она после небольшой, но все же заметной паузы.

И что мне ей сказать? Что когда меня закапывали, я тоже был в сознании? Чего доброго испугается за меня еще больше.

— Мне некогда было пугаться. Нужно было выбираться наверх, пока не умер по-настоящему. Но вы правы. Это страшно.

— Почему вы не вернулись сюда, когда… выбрались? — задает она вполне логичный, но все же очень сложный для меня сейчас вопрос.

— Ваша светлость, как вы думаете — если бы я хотел оставить службу у барона, — боги и демоны, едва не сказал «оставить вас»! — я мог бы подобрать более подходящий момент, чтобы это сделать? Я ведь до сих пор не понимаю, в какой игре — если это можно назвать игрой — вы с графом и бароном участвуете. Каюсь, в тот момент мне казалось, что, наверное, лучше уйти, раз меня все равно уже считают мертвым. Другого шанса в обозримом будущем может и не случиться. Я и сейчас уверен, что не смог бы просто уволиться — мне пришлось бы перейти на службу к графу. Я ведь сильно сомневался, что он погиб, и оказался прав. Только не рассчитывал, что он так скоро объявится.

— Понимаю… Но зачем тогда вы направились на этот хутор?

— Я подумывал вернуться в мертвый город, если все-таки решусь… Не воскресать.

— Мертвый город? — ее явственно передернуло — она знала, что случилось с отрядом Мархена. — Зачем?!

— Оружие. Одежда. Снаряжение. Документы, пусть и фальшивые. Деньги. Больше это взять было негде, не занимаясь прямым разбоем на дорогах. А на хуторе я рассчитывал одолжить коня и повозку — не пешком же туда добираться и не на себе это все тащить оттуда. И тяжело, и долго. Хуторяне могли предоставить мне их без долгих уговоров — особенно после того, как я не дал умереть сыну хозяина.

— Да, пожалуй, в этом есть смысл, — говорит она, стараясь не смотреть в сторону аллеи.

— Но, как видите, не сложилось… Я, наверное, должен быть рад за барона. Но все-таки — а как же вы?

— А что я? — она смотрит на меня с грустной улыбкой. — Я всего лишь знаю его с детства. Поместье моей тетки рядом с замком старого барона, я часто там гостила. Наши отцы когда-то служили вместе и вроде как дружили. Когда умер мой муж, вокруг меня начали увиваться охотники за чужим богатством. Вдова, при титуле и состоянии, даже будь я стара и страшна, как болотная ведьма, женихи бы нашлись… Венкрид тогда предложил мне изобразить между нами бурный роман, чтобы отвадить всю эту… шваль.