Песочный замок - [6]

Веская ж должна быть,

Видимо, причина,

Чтобы из семьи

Уходил мужчина.

Видно, задыхался.

Что-то накипело,

Так, что даже сердце

Мишки онемело…

Я же точно знаю,

Хоть я и капризный,

Но меня он любит

Посильнее жизни!

Он со мной нос к носу

Все четыре года.

Он же меня лично

Принимал на родах!

Мне же имя дали

Такое, как у Мишки!

А в ушах звенели

Лишь слова Зайчишки.

Зайка в коридоре

Бесится, орёт.

«С нами твой любимый

Больше не живёт!

Видимо, нашёл

Тётю себе злую.

Хочет поменять

Зайку на другую!

Ничего, найдем тебе

Мы другого Мишку.

Этого я выгнала

В драненьких штанишках.

Это мне урок

И новые морщины.

Ты теперь в семье

Единственный мужчина.

Вот и защищай

Зайку от Мишутки,

Раз он отчебучивает

Вот такие шутки».

Медленно тянулись

Грустные недели.

Мы же даже с Мишкой

Проститься не успели.

Я каждый раз, тревожно

И нервно засыпая,

Тепло хотел почувствовать

С Мишкиного края.

Как я мечтал всем сердцем

Влезть к нему на плечи

И с визгами крутиться

На Мишке целый вечер.

И как же я хотел бы

Всё вернуть обратно…

Чувствуя себя

Дико неприятно.

Каждую минуту

Чуда ожидая…

Со входной двери

Взгляда не спуская.

Много раз звонили

В двери и стучали.

Я бежал к ним радостно,

Позабыв печали!

А Зайка говорила,

Что стучит не Мишка.

И это озоруют

Шальные ребятишки…

«Не звонил твой Мишка

И не приходил.

Ты забудь про Мишку,

Как он тебя забыл.

Он тебя не любит,

Раз меня не любит.

Бог его за это

Накажет и погубит».

Страшным человеком

Мишка оказался,

Потому что он

С Зайкою расстался.

А судья сказала,

Что отныне Зайка

Для меня единственная

По суду хозяйка.

И с какой-то злостью

Вывела Зайчишка,

Что меня обязана

Защищать от Мишки.

Ей же непонятно,

Что в мозгах у Мишки.

Долг ее – быть между

Мишкой и сынишкой.

«А раз так, то будет

Встречам чёткий график.

И если что не нравится,

То пошёл он на фиг!

Я одна отныне

Воспитываю сына.

Вот такая вот

Видится картина.

Все мои условия

Будет выполнять.

Я уж постараюсь

Чаще их менять.

Тут без вариантов.

Хочет видеть сына —

Будет пресмыкаться,

Как цепная псина.

Будет для меня

Типа сменной тряпки,

Люди об которую

Вытирают тапки.

Будь что не по-моему —

Кислород закрою.

Мне же он добавил

В жизни перегною.

Сколько мне лапши

На уши повесил…

Пусть теперь прочувствует

Принцип равновесий.

Сыном мстить, конечно,

Не по-человечьи,

Но как ещё наказывать,

Если больше нечем?

Видимо, придётся

Бить родным наотмашь.

А иначе срулит

От возмездья жмот наш».

* * *

Было очень страшно.

Зайка стала зверем.

Мишеньку ругала,

Только я не верил.

И когда короткие

Встречи выдавались,

Мишкины глаза

Грустно улыбались.

И всё время Мишка

Льнул ко мне в обнимку,

В ушко называя

Ласково – Максимкой.

А из глаз Мишутки

Капали слезинки,

Попадая звонко

На мои ботинки.

* * *

Вечер после встречи —

Время для допроса.

Зайка задавала

Странные вопросы.

«Чем вы занимались?

Сколько чего ели?

Где вы сёдня были?

Вы не обалдели?!

Ты чихаешь, что ли?

Он тебя морозил?

Я как на иголках,

Вечно на неврозе.

Нет, ты разрешенье

Это не получишь.

Громче говори,

Что ты там канючишь?

Нет, на День Рожденья

Мы поедем к бабе.

Ты бы мне спасибо

Говорил хотя бы.

Может, вы и думаете

Встретить Новый год,

А вот мне не ясно,

Как там все пойдет.

Баба приготовит

Кролика с картофелем.

А вас не отпускаю

С этим Мефистофелем.

Не будешь подчиняться

И слушаться Зайчишку,

То можешь отправляться

И жить к своему Мишке».

* * *

Меня такие фразы,

Малого, пугали.

По сути, за любовь

Меня тогда ругали.

Зайчишке говорил,

Чего хотела слышать.

И дома себя вёл

Теперь как можно тише.

Не мог же я Зайчишке

Тайну сдать свою

И рассказать, как сильно

Мишку я люблю!

И как же сильно Мишка

Всем сердцем меня любит,

Я тоже не сказал.

Ведь знал – ругаться будет.

Да, правила игры

Усвоил и схватил…

И главного Зайчишке

Уже не говорил.

То, что ночами Мишка,

Не будя Зайчишку,

Приходил ко мне,

Целовал во сне…

Чужих детей не бывает…

Раннею весною,

К ОРВИ вдогонку,

Загремели с сыном

Мы в инфекционку.

И в отдельной низенькой

Старенькой пристройке

Разместились оба

На больничной койке.

Узкая кроватка,

Скомканный матрас

Да тонкая подушечка

Приютили нас.

Горькие таблетки,

Больные уколы.

Тут лечились детки

Из садика и школы.

А я их старался

Как-то развлекать,

Днем играть, а на ночь

Сказки им читать.

Шестеро мальчишек

В палате многоместной

И один мужчина

С книжкой интересной.

Историю о Рыцаре —

Призраке одном —

Я читал мальчишкам

Тихо перед сном.

В госпитале деткам

Не хватает ласки,

А от злых уколов

Горько плачут глазки.

В дырках ягодицы

Поперёк и вдоль.

Но от доброй сказки

Отступала боль…

Высыхали слёзки,

Горяч ели пятки,

И сладко засыпали

Детки на кроватке.

Сына зарывался

Под мою подмышку.

И под покровом ночи

Закрывалась книжка…

Так и проходили

Дни и вечера,

И часы спокойствия

С ночи до утра…

Кто-то прибавлялся,

Кого-то отпускали.

А на пустых кроватях

Мальчики скакали.

Но как-то раз под вечер

На пустую койку

Накидали вещи,

Словно из помойки.

Медсестра пакеты

Бросила небрежно.

И пошла на вахту

Шагом безмятежным.

Я, конечно, слышал

Множество историй,

Что, увы, больница —

Не профилакторий.

Что сюда, естественно,

Попадать не надо.

Ибо к пациентам тут

Относятся как к стаду.

Но чтобы как к отбросам —

Это я не знал.

И покрепче сына

На груди обнял.

Ругань в коридоре

Приближалась быстро.

Забежал мальчишка

С видом трубочиста.

А за ним, как Цербер,

Старая уборщица,

У которой волосы

Веником топорщатся.

«Здравствуйте, ребята,