Песочные часы - [93]

Цинизм этих слов трудно с чем-либо сравнить, но не это, в конце концов, главное. Гораздо важнее мотивы, побудившие Китай принять предложения Пол Пота. «Культурная революция» была тогда уже отменена, Мао и Линь Бяо не было в живых, «банду четырех» разгромили, появились первые разногласия с Албанией. Идеологический фактор, таким образом, не может приниматься в расчет. Впрочем, китайцы превосходно знали, в каком состоянии находится экономика Кампучии и каковы настроения среди населения — теперь уже всего населения. Решившись полностью солидаризироваться с режимом Пол Пота, обеспечивая его продовольствием, специалистами, вооружением, предоставляя даже некоторое количество валюты, Пекин не мог иметь никаких сомнений в том, что он поддерживает концепцию, которая уже скомпрометировала себя и в Кампучии, и за границей.

Цель, ради которой было принято такое решение, могла быть только одна — уничтожение Вьетнама. В тот же день, когда в «Жэньминь жибао» появилась статья, в которой одобрялись все действия Пол Пота. Китай в одностороннем порядке прекратил движение на единственной железнодорожной линии, соединяющей Вьетнам с Азиатским континентом. Примерно в то же время дело дошло до мало известных Европе, но совершенно беспрецедентных по своему размаху диверсионных акций против Вьетнама, связанных с так называемой проблемой «хуацяо», то есть граждан китайского происхождения. В конце 1978 года китайские офицеры начали осуществлять прямой контроль за налетами полпотовцев на территорию Вьетнама. Китайцы поставляли теперь Пол Поту артиллерийские орудия среднего калибра, вездеходы-амфибии и крупнокалиберные пулеметы. Организованные китайцами диверсионные акции в Лаосе приобрели такой размах, что американская печать предсказывала в ноябре 1978 года создание в ближайшем будущем кхмерско-лаосской федерации, открыто нацеленной против Вьетнама и наносящей ему удар в наиболее уязвимой и трудно защитимой части страны. Ситуация выглядела таким образом: на севере — 1100 километров общей границы с Китаем и блокада стратегической линии снабжения Вьетнама; на Юге — полтора миллиона «хуацяо», которые уже продемонстрировали в прошлом свое прямо-таки идеальное послушание Пекину, а также подозрительные контакты китайцев с представителями свергнутого сайгонского режима; в центре, наконец, — изнурительная пограничная война с западным соседом, связанная со все большими потерями.

Все это произошло в течение пятнадцати месяцев. Примерно столько же времени прошло с того момента, когда печать европейских социалистических стран в последний раз упомянула о Пол Поте в положительном смысле.

CLV. Мы всегда этого не знали. Так действительно было с Кампучией. Но что касается меня, я ведь превосходно знал, чем в Иране занимается «Савак», а несмотря на это, два раза сидел за одним столом с премьер-министром Ховейдой. У меня не было никаких иллюзий насчет Амина, и поначалу я в открытую смеялся над ним, но позже, занятый какими-то более важными делами, уже не упоминал хотя бы о том, как фельдмаршал Амин хотел воздвигнуть в Кампале памятник Адольфу Гитлеру. Я не слишком высоко ценю и некоторые другие режимы такого типа, но во имя спокойствия душевного соблюдаю требования протокола, которые обязательны для прессы и запрещают критиковать главу государства.

А все-таки надо в конце концов что-то выбрать: или морализирование, польза от которого более чем сомнительна, или журналистику, которая заставляет со всеми встречаться и везде бывать. Позиция Тиртея превосходна, но она не помогает понять мир, так как присутствие — это первое условие познания. Разумеется, я должен внимательнее относиться к сообщениям зарубежной печати, если они противоречат моим собственным знаниям и опыту. Только разве это гарантия на будущее?

CLVI. Утром обнаружилось, что вода в ванной кончилась. Видимо, бак на верхнем этаже был наполнен с помощью электроагрегата лишь на время пребывания в отеле зарубежных гостей. В солидного вида ванну и умывальник (это был лучший в мире фаянс Туайфорда, примета самых элегантных отелей начала нашего века) немедленно заползли бесцветные сороконожки, плоские, как лента, и быстрые, как искра. Из латунной арматуры пошел густой тошнотворный запах. Вода кончилась так неожиданно, что остатки мыльной пены на щеках мне пришлось смывать привезенным из Вьетнама пивом.

CLVII. В девять часов премьер-министр Фам Ван Донг возложил венок к монументу на площади Независимости.

Монумент построен в виде шестиэтажной пагоды с девятью ажурными арками. Он стоит на холме, в геометрическом центре одной из самых больших площадей, которая удивительно похожа по своей планировке на парижскую площадь Звезды. Арки сооружены из какой-то местной разновидности травертина или песчаника и как-то болезненно обнажены, ибо с них сорваны барельефы и надписи, которые были здесь когда-то. Под куполом горит огонь — керамический сосуд с бензином.

На площадь выходят девять широких улиц с двусторонним разделенным движением. В начале каждой из них стояли солдаты в полной боевой готовности. Они лежали и на крышах нарядных вилл или прятались в цветущих кустах форсиции и тамариска. Проспекты, тянущиеся до самого горизонта, были совершенно пусты, заставлены стульями, усеяны крапинками брошеной обуви. Кроме нас, на площади не было ни одного гражданского лица.