Песня волка - [10]

Глупо.

Он внезапно вскочил на ноги, взял «винчестер». Через несколько минут рюкзак был упакован, и он вскинул его на плечи. Это придало ему необходимое ускорение.

Он взглянул на ближайшие заросли деревьев и прошел сквозь рощу, выбирая места, где подлесок не мешал продираться сквозь кустарник. Ему не хотелось идти по тропе. Теперь вокруг него раздавались звуки чащобы; жужжание насекомых. Он вкушал тишину и ощущал покой подошв ботинок на свежей траве. Темные тени леса были располосованы на куски лезвиями солнечного света и напоминали полосатое животное.

Может быть, Таводи сейчас в хижине. А в это мгновение ему не очень хотелось встречаться со стариком. Он ведь не ребенок, чтобы плакать у кого бы то ни было на плече. Да и зачем нужен какой-то отец, если у него есть Таводи? Старик всю его жизнь был рядом, обучая стрельбе, выслеживанию добычи, постановке капканов и ловушек, ужению рыбы. Так зачем нужен кто-то еще?

Внутри у него звучали голоса, а вокруг — лес. Через час он пересек автомобильную дорогу и повернул в сторону солнца. Он хотел идти и думать, потому что отключить этот вечно действующий мозг не представлялось возможным.

Этой ночью он не будет спать.

Так и оказалось.

Он лежал на сосновых ветвях. Холодно. Но покойно. Он лежал и вслушивался в звуки ночного леса. Луна была необычно ярка. Он надеялся, что сможет услышать своих братьев в высеребренном морозной луной лесу. Защищая глаза от прозрачного воздуха, он прикрыл их веками, но сон не шел. Здесь ли какое-то время назад он услышал рычание пантеры на обочине дороги, или нет? Стояла такая же чистая ночь, и пантера зарычала. Он со своими друзьями долго молчал, пораженный красотой и свирепостью рыка. А теперь старался представить во тьме эту кошку — животное, намного лучше приспособленное к лесной жизни, чем он сам. Ему стало интересно, есть ли у пантеры подруга, а затем стало интересно, почему в голову пришла подобная мысль. Сам он не задумывался о встречах с противоположным полом до недавнего времени, когда по ночам стали возникать позывы, мешавшие спать. Он отправился к Таводи и получил ответы на все интересовавшие его вопросы, но пока еще не был готов к обязательствам перед девушками. Было бы неплохо иметь девушку, чтобы поговорить с ней, но еще лучше было бы, если бы она поняла, что, когда ему захочется побыть одному, — следует оставить его в одиночестве. Таводи рассказал ему, что и как следует делать с девушками, но предупредил, что им — девушкам — хочется еще и говорить об этом.

Он встал и прислонился к дереву в смятении. Гениталии слегка побаливали. Немного сильнее, чем обычно. И в голове стояла тяжесть, потому что он никак не мог заставить себя отвлечься. Через некоторое время он снова улегся на сосновые лапы и постарался вообще ни о чем не думать. Летающие звезды над деревьями. Он увидел ложный закат, затем рассвет, и наконец утро вступило в свои права с криками огромного количества птиц. Он пошевелился, вытянулся и зевнул. Может быть, ему удастся проспать самую жаркую часть суток и застать Таводи в хижине перед сумерками. Но пока что… Он снова проголодался.

Уайя написал:

здесь земля волков, сквозь которых все видно, место двух лун — одной в небесах, и одной в воде,

это земля аниюнвийя — истинного народа, которые исчезнут — когда-нибудь… словно волки в тумане, как луна в покрытой льдом воде.

1947

Как часто, думал Таводи, я видел, как он это делает? И с истинным расположением он посмотрел на своего внука.

Юноша стоял в траве возле речного берега и медленно снимал с себя одежду. Раздевшись, он встал на берегу и принялся вместе со стариком вслушиваться в бег воды, бурлящей и окатывающей серо-белые речные камни.

В этом месте Окоии была просто потоком, превращающимся дальше внизу в стремнину, а затем выливающимся в озеро. А здесь — тридцать ярдов спокойно движущейся между скалами воды. Но глубина была ледяной, и старик с любопытством наблюдал за движениями сына Старлайт. Как бежит время! Мальчик быстро превращался в настоящего мужчину. И его тело уже было выше и массивнее, чем у большинства чистокровных индейцев.

Таводи улыбнулся внуку, который подошел к камням, в воде перебегавшим через речку на тот берег. Юноша внимательно изучил расположение камней и, твердо вступив на первый из «тропы», закрыл глаза.

— Хэй-йе! — позвал Таводи. — Река тебя ждет. Готовит тебе холодные объятия.

Юноша улыбнулся и сделал шаг.

Он стоял на втором камне; глаза его были крепко сжаты.

— Если человеку сопутствует удача, — крикнул Таводи, — то у него в голове вместо мозгов вполне может быть дерьмо!

Парень ухмыльнулся И нащупал следующий камень.

— Недурно… Пока, — пробормотал дед.

— Пока недурно! — крикнул Дэйн деду.

Таводи улыбнулся и ничего не ответил.

Следующий шаг. Левая нога нашарила камень, но, когда правая оторвалась от платформы, левая оскользнулась, и юноша изогнулся дугой, пытаясь удержаться на камне. На мгновение он задержался, мгновение, достаточное для того, чтобы услышать веселое:

— Хей-йе! — деда, и тут же очутился в ледяной воде.

В ту же секунду он вынырнул, задыхаясь от холода, и зашкрябал руками по камню. Найдя точку опоры, он выбрался из воды, все еще ощущая холод на шее и запястьях. Вот черт! Он посмотрел на стоящего на берегу и заливающегося хохотом Таводи. И сам рассмеялся.