Песня сирены - [28]

Я жила каждым часом и не хотела заглядывать в будущее, но оно не давало мне покоя. Рано или поздно сюда прибудет корабль, чтобы забрать заговорщиков. Что будет со мной? Быть может, Хессенфилд проткнет меня шпагой? Нет, он этого не сделает. Не сделает? Но ведь он навязал себя мне, он мог просто изнасиловать меня.

Однако, как это ни удивительно, я испытывала к нему непреодолимое влечение. Он обладал большой внутренней силой. Вероятно, это и привлекало меня в мужчинах больше всего. Он родился быть пиратом, авантюристом, главарем. Он был наделен изяществом, и благородство сочеталось в нем с грубой мужской силой, и, вместе с тем, он был нежен. Он сумел внушить мне, что я — лучшая из женщин, которые у него были. Мне было приятно сознавать это, хотя у меня и были на этот счет некоторые сомнения. То же самое говорил мне и Бо, но для него я была всего лишь «девушкой с наследством», с которой можно неплохо порезвиться часок-другой.

В моей голове была порядочная путаница, но все мои чувства обострились. Я ожила — и больше всего на свете хотела жить.

Наступил третий день нашего пребывания здесь. Заговорщики начали проявлять беспокойство.

— Что их так задерживает? — подслушала я, как высказывался Даррелл. Не погода же? Ну, если бы случился шторм, упаси Господь, или что-нибудь подобное, тогда бы можно было понять… Но ведь на море почти штиль…

Погода была теплой, и в окна светило солнце. Я с тоской смотрела через них на зеленые лужайки и кусты. Дом был расположен в лощине, и только со второго и третьего этажей было видно море.

Хессенфилд, видя, что я с тоской гляжу на природу, подошел ко мне. Он положил мне на плечо руку, и у меня по спине пробежала дрожь.

— Что, хочешь на волю? — спросил он.

— Да. Застряли мы здесь, — ответила я.

— Ладно, — сказал он. — Собирайся, пойдем прогуляемся.

Я не смогла скрыть своей радости.

— Надеюсь, ты не попытаешься сбежать? В любом случае, шансов у тебя мало.

Я ничего не ответила. Он открыл дверь и пропустил меня. Мы вышли из дома. Я с жадностью вдохнула свежий воздух.

— Восхитительное место! — сказал Хессенфилд. — Так приятно вновь оказаться на природе!

Молча мы поднялись вверх по склону и теперь могли видеть море. Оно было тихим, как озеро, и над ним висела перламутровая дымка.

— Иногда мне думается, что корабль никогда не придет за нами, — тихо сказал он.

— И что вы тогда будете делать?

— У нас останется мало шансов уцелеть. С каждым днем нам грозить все большая опасность. — Он вдруг повернулся и пристально посмотрел на меня. И все же каждое утро я мысленно говорю: «Нет, не сегодня. Судьба, дай мне еще одну ночь побыть с моей любовью».

— Ты обманываешь меня, — сказал я. — Ты с таким же нетерпением ждешь корабля, как и другие-.

Хессенфилд отрицательно покачал головой и умолк. Мы вышли на тропку, которая вилась вдоль берегового обрыва. Впереди показался узкий овражек, и по нему можно было спуститься к морю.

— Можно мне подойти поближе к воде? — спросила я.

— Почему бы и лет? — согласился он. Он взял меня за руку, и мы сбежали вниз по склону. Я присела на корточки у воды и, опустив руку, стала водить ею.

— Как здесь тихо, — сказал он, — как спокойно… Карлотта, с того момента, как я встретил тебя, я только и думаю: ах, если бы обстоятельства были иными. Ты мне веришь?

— Да, — ответила я. — Случается так, что нас что-то сильно захватывает и мы считаем, что это важней всего, но жизнь меняется, и то, что раньше казалось таким важным, становится мелочью.

— Ты считаешь, что эта… наша встреча для тебя ничего не значит?

— Если ты меня убьешь, то она для меня ничего не будет значить, потому что я, буду мертвой.

Он резко взял меня за руку, будто вспомнив, что должен стеречь меня, и повел вверх по склону, к тропе.

Мы вышли наверх, и у меня перехватило дыхание: по тропинке навстречу нам ехали четыре всадника. Хессенфилд еще крепче сжал мою руку. Было поздно бежать и прятаться. Они увидели нас в тот же момент, когда мы увидели их.

«Это мой шанс, — подумала я. — Хессенфилд, ты допустил роковую ошибку Тебе не следовало уходить из дома вместе со мной».

Мы поменялись ролями: теперь его жизнь была в моих руках. Я торжествовала: всадники оказались воинами королевской армии. Должно быть, они напали на след заговорщиков, выкравших генерала Лангдона из Тауэра.

Хессенфилд прижался ко мне, будто напоминая о том, как мы связаны друг с другом. Времени для объяснений не было. Мне было достаточно крикнуть всадникам: «Они держат меня в плену, потому что я знаю, что они сделали». И я вновь обрела бы свободу.

Всадники приближались к нам.

— Добрый день! — приветствовали они нас.

— Добрый день! — отозвался Хессенфилд. Я тоже крикнула:

— Добрый день!

Всадники подъехали совсем близко и внимательно присмотрелись к нам. Они увидели провинциального джентльмена и женщину в костюме для верховой езды.

— Вы здесь живете? — спросил один из них. Хессенфилд махнул рукой в направлении дома.

— Тогда вы знаете округу?

— Думаю, что да, — ответил Хессенфилд, и я поразилась его спокойствию.

— Скажите, вы не видели незнакомых людей, которые ехали по этой дороге? — спросил тот же всадник.