Песни, запрещенные в СССР - [91]
В. Медянику и его рассаднику идеологической заразы не место в нашем городе.
В таких кооператорах советская власть не нуждается, и песням, предлагаемым Медяником, не должно быть место в социалистическом обществе — их место на обочине жизни.
Данная газетная публикация, заклеймившая когда-то позором молодого кооператора Славу Медяника и стоившая ему немало нервов, сыграла тем не менее и свою положительную роль в его судьбе. Знаете, как говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло, — это как раз тот случай. Уникальный в своем роде.
Медяник пострадал за распространение песен других жанровых артистов. Вспомните историю с одесситом Еруслановым. Случись это лет на десять раньше, и поехал бы Слава за «антисоветскую агитацию и пропаганду» «достраивать канал» года на четыре.
Но, к счастью, это произошло, когда в стране уже «потеплело», — отделался легким испугом. Правда, в органы вызвали, кровь попили, наставляя на путь истинный.
Другой бы на месте Медяника затаился или ушел в другой бизнес (торговал бы, как все тогда, водкой или компьютерами), но не таков был наш герой. Он поступил против правил, оригинально, и утер нос советской власти крайне нестандартным для тех лет способом — использовал «черный пиар» в своих интересах.
«Не место этим песням в социалистическом обществе»? Не вопрос! Полтора года спустя Слава превратил виртуальный газетный заголовок в реальный проект.
Сегодня Владислав Медяник — признанный мастер русской песни, известный в каждом уголке планеты, где говорят по-русски, а началось все в далекие восьмидесятые с газетной статьи…
О том, как же все начиналось, спросим маэстро в личной беседе.
— Владислав Васильевич, перед нашей встречей я прослушал один из своих любимых жанровых проектов, к созданию которого вы имеете непосредственное отношение. Это «Песни с обочины» 1988 года. По подбору песен видно, что исполняемый материал вам хорошо знаком. Там были песни и Шандрикова, и Розенбаума, и Вертинского, и малоизвестные вещи. Как вы пришли к первому альбому?
— Мне было шестнадцать лет, и случайно я оказался в одной компании с Аркадием Северным. В те годы были распространены подпольные концерты шансонье. Такие исполнители, как Звездинский, Беляев, даже Высоцкий, по приглашениям деловых людей того времени выступали, что называется, для узкого круга.
Северного в тот раз пригласили одесские моряки. Я набрался наглости и ради девушки, с которой пришел, спел песню из репертуара Челентано. После этого Аркадий Дмитриевич подошел ко мне и как коллегу спросил: «А где ты поешь, сынок?» Я отвечаю: «Я нигде не пою, я еще в школе учусь». На что он произнес фразу, которая воодушевила меня на всю жизнь: «Тебе надо петь. У тебя получается».
Ему было сильно за тридцать уже. Я запомнил его как человека с большим юмором. Он много шутил, рассказывал анекдоты, выпивал, но пьяным не был, в общем, создавал очень легкую атмосферу.
— Знаковой оказалась встреча?
— Конечно, и хотя я с юности увлекался музыкой, коллекционировал записи, но большое внимание жанровой песне я стал уделять лишь после встречи с Аркадием Северным. У меня была очень солидная коллекция эмигрантов, начиная с Александра Вертинского, Петра Лещенко, Ивана Реброва, сестер Берри и так далее.
Измаил, где я тогда жил, — портовый город, и моряки привозили пластинки и записи со всего мира. Северного я вообще переслушал, наверное, всего на бобинах еще.
Во время работы в ресторане я пробовал перепевать некоторые песни из его репертуара, а также Высоцкого, Димитриевича.
Кстати, Высоцкий в начале семидесятых был под большим запретом наравне с другими подпольными певцами. Помню, однажды на школьной перемене в погожий день радист из радиорубки выставил «колокол» и включил Высоцкого. Больше я этого парня никогда не видел. Наверное, у него случились серьезные неприятности.
Каждая запись в те годы была событием, настроение повышалось, когда что-то новое попадало в руки. Я переписывал эти пленки, иногда за деньги, а когда переехал жить в Красноярск, открыл там кооперативную студию звукозаписи.
Времена настали другие, была середина восьмидесятых, и уже «потеплело» в стране, но советская власть еще была в силе. И как-то раз приехал московский журналист из «Комсомольской правды». У него было задание взять интервью у представителя набиравшего тогда обороты в СССР кооперативного движения. Он позвонил руководству Дома быта, представился и думал, видимо, все сразу падут ниц перед московским гостем. Мне передали, что приехал репортер, но в тот день меня на месте не оказалось. Потом он позвонил еще пару раз, а у меня все не складывалось в силу занятости с ним увидеться. Тогда, в очередной раз приехав, он посмотрел на вывешенные каталоги групп и артистов, узнал еще, что у меня новая машина недавно появилась, и, наверное, от злости написал разгромную статью «Песни с обочины», где заклеймил меня позором. Статья аукнулась мне большими неприятностями, даже в КГБ вызывали. Но, с другой стороны, она и подтолкнула использовать этот «черный пиар» в своих целях. Под псевдонимом «Владислав Фомин» я записал первый магнитоальбом под названием… «Песни с обочины». Почему выбрал такой псевдоним? Это была фамилия одного моего дальнего родственника, кстати, партийного работника в то время. Подсознательно, наверное, лишнюю шпильку коммунистам вставить хотелось.
