Песни с темной стороны - [18]

А время приносить в жертву детей ещё не настало — так говорят жрецы.

Подселяющийся

Под утренний час из тумана, клубящегося в городе, тяжёлого, белёсого, словно сотканного из переживаний, мыслей о грядущем дне, что истекали из подсознания людей в полусне и, невидимых глазу. Проходя сквозь стены домов, вливались уже на улице в мрачно-белую, издали кажущуюся плотной массу, итак, из клубов тумана принялась формироваться… высокая фигура, вначале аморфная, но всё отчётливее приобретающая вид человека.

В неверном туманном свете всё отчётливее прорисовывалось лицо — широкое, с тупым бесстрастным выражением, нечто вроде глаз образовалось на нём, больше на лице ничего не было, ни рта, ни носа. И «глаза-то» — две выпуклости, можно, наверное, было подумать, что глаза этому странному фантому и не нужны.

К сожалению, а может и к счастью, некому было на такое диво и посмотреть — город спал перед очередным днём работы, склок, смеха, ругани, слёз и радостей. Только бродячий пёс, увидев это, склонил было голову набок, рассматривая то, что перед ним, и вдруг завыл протяжно, жалобно, как издревле собаки воют, когда видят подобное.

Создание из тумана протянуло полупризрачную «руку» — расстояние между ними было около шести метров. Пёс рванулся в сторону, но не тут-то было. «Рука» сущности, удлиняясь, подобная огромному мерзкому червю, легко преодолела эти метры, следом за рукой «подтянулся» и её хозяин. Туманное облако окутало пса, тот лишь поскуливал, от страха, от боли ли. Пёс забился в судорогах, упав на асфальт, затих, пока остатки тумана впитывались в его тело. Некоторое время животное лежало неподвижно, потом вскочило. Всё с виду то же самое, только глаза словно… катарактой поражены.

Из пасти вытекла длинная струйка жёлтой слюны. Он поднял голову, завыл, но не тревожно, как в прошлый раз… Мы с вами, услышав этот вой, назвали бы его скорее злорадным.

Пёс потрусил по улице, сознание животного уже полностью вытеснено было сознанием того, кто пришёл из тумана, и нехитрые собачьи мысли: что пожрать, в частности, заменены были мыслями…

* * *

— Вероника…

Девушка что-то пробормотала и перевернулась на другой бок.

— Вставай, на работу тебе! — Пашка снова потряс любимую за плечо.

— Ща-а-ас, ну ещё немно-о-ожко-о…

— Вставай, давай! — молодой муж был непреклонен. Вероника приоткрыла глаз.

— Мучитель, тебе-то не на работу…

— Мне в ночную смену сегодня, пробираться сквозь мерзкие лужи, постоянно слушая уханье филина, вздрагивая от каждого шороха… — Паша нарочито жалобным голосом вещал.

— Ой, филина, ну ты… хм-м-м…

Не зря кто-то из знаменитых французов выразился: «Нет лучшего средства заткнуть женщине рот, чем поцелуй» — что Пашка и сделал, прыгнув на их широченную тахту и слившись с любимой губами…

Впрочем, мы тут не затем, чтобы подглядывать, что же там вытворяют молодые супруги.

В подъезде дома, где снимали квартиру Паша с Вероникой, заскрипела дверь, в неё протиснулся наш знакомец — пёс. Он по-хозяйски огляделся, разум, уже не собачий, приказал ему прилечь около лестницы. Паша с Вероникой спускались вниз, к машине во дворе.

— Паша, смотри, собачка! Бедненький… — Вероника с жалостью глянула на бездомного пса, она вообще животных любила.

— Аккуратно, смотри, может больной, какой.

Пёс лежал с полуприкрытыми глазами, чтобы ЭТИ не видели какие у него глаза, чтобы не испугались, пока…

— Да он голодный, погоди, сейчас поднимусь, хоть котлету ему вынесу.

— Верка, опоздаешь!

— Да подожди ты уже!.. — Вера кинулась по лестнице, вверх, в квартиру.

* * *

Пашка присел около пса:

— Ну что, мохнатый, пожалели тебя? — он протянул, было руку, чтобы приласкать их неожиданную «находку»…

И через секунду бешено взвыл, не хуже чем пёс недавно. Потому что собачьи зубы впились в его руку, он увидел то, что было вместо глаз у собаки… И замолчал, пока пёс с минуту ещё тряс его кисть, словно силясь оторвать, в него через плоть входило нечто, растекаясь по крови и наполняя всё тело сыростью предутреннего тумана, холодной ненавистью ко всему живому, и глаза заволокло туманом… Пёс отцепился от его руки и кинулся прочь из подъезда, расхлябанная дверь только хлопнула.

— Паш… Что случилось?.. Па-а-аш! — Вероника, спустившаяся вниз, уронила свёрток с двумя котлетами, что несла, чтобы побаловать их утреннюю «находку».

Парень немного пришёл в себя, поднял руку к глазам — кровь… «Ну ничего, ничего» — человеческое билось в его сознании с…

— Пашенька… — Вероника захныкала, вытянула платок из кармана, и, ухватив Пашкину руку, принялась промачивать кровь. — Сейчас в «скорую» позвоню, ага?.. Бешеный, может… или больной какой был, а, Паш?…

Приложила руку ко лбу — нет, холодный. Ледяной прямо…

— Ну, давай в «скорую» — Паше действительно было не очень хорошо: холодно как-то. И почему-то… Страшно, очень страшно.

* * *

Они поднялись к себе наверх, Вероника вначале на работу позвонила, слёзно попросила начальницу отдела отпустить её до обеда, мол, с мужем несчастье, потом только набрала номер скорой…

— Вера… Вер… — позади неё раздался голос Паши… Какой-то… холодный голос.

— Сейчас, погоди ты! — она досадливо отмахнулась. В трубке раздался голос диспетчера: