Песни мертвого сновидца. Тератограф - [24]

Где? Думаю, могу сказать вам, разумеется, исключительно конфиденциально, что занимаю должность химика в фармацевтической компании, находящейся неподалеку. Да, именно. Прекрасно, что вы сразу разглядели во мне не самого обычного парня, который лишь ищет себе развлечений на ночь. Вы так догадливы! Тем не менее я действительно пришел сюда сразу после работы, где мне пришлось трудиться сверхурочно. Пока я был у барной стойки, заметил, как вы смотрели и трогали носком ноги дипломат, который я принес с собой и незаметно поставил под стол. Как вы, наверное, догадались, иногда мне приходится носить с собой «рабочие материалы», среди прочего. В точку, дорогая моя, — было бы крайне опрометчиво оставлять хоть что-то важное в машине, коли приехал в квартал красных фонарей.

Ну я бы не сказал, что эта часть города — просто «дыра». Разумеется, так и есть. Но ваш коллоквиализм даже в малой степени не описывает разнообразные измерения ветхости местной географии. Ветхости, Ро. В значении этого слова кроется и ваша «дыра», и много всего, помимо нее. Я говорю, исходя из опыта, причем он куда более обширен, чем вам сейчас кажется. Весь этот город — лишь жалкий труп, это совершенно определенно, но район, лежащий за стенами нашего бара, подобен зачахшему сердцу покойного. А я — страстный исследователь его анатомии, своего рода патологоанатом, интересующийся некрозами, что избегают внимания остальных.

Например, вы были в месте под названием Спикси? Хорошо, тогда вам знакома эта искаженная ностальгия — гнилостное разложение прошлого. Да, вверх по лестнице внутри старого кафешантана находится бальный зал с высоким потолком, где разносится эхо, с остатками убранства в духе ар-деко на арках зеркал и хромированными подсвечниками. И там, на изогнутых стенах веселятся огромные нарисованные силуэты костлявых модниц и изможденных Гэтсби, они возвышаются над танцполом, их траурная элегантность высмеивает неловкое вращение живых. Старый сон под новой личиной. Знаете, это поразительно, как порой забытое безумие обновляют и стилизуют в омерзительной попытке сохранить его. Наше время — пора подержанных фантазий и устаревших развлечений.

Но в этом городе есть и другие виды, которые, на мой взгляд, гораздо интереснее. И непоследнее место среди них занимают фронтоны храмов различных сомнительных деноминаций. Один такой находится на пересечении Третьей и Дикерсон, он носит название Храм Истинно Разделяющего Света, полагаю, для того, чтобы его не путали с тем ложным сиянием, которое ослепило уже так много страждущих глаз. Странно, но из окон этого серого приземистого здания не пробивается ни единого луча света, а я всегда ищу хотя бы проблеск, когда проезжаю мимо.

Говорю вам, никто не чтит этот город более меня. Особенно его остроумие, явленное в соседстве, когда одна странность расположена рядом с другой, и вместе они производят причудливость совершенно невероятных масштабов. Одним из самых гротескных примеров подобного феномена служит маленький магазин, в чьей витрине выставлена примечательных размеров выставка протезов, и находится он в непосредственной близости от «Секонд-Хенд Сити». Есть и другие места — вы тоже замечали их, я уверен, — зловеще двусмысленные, причем по-разному. Хорошим примером тут может послужить коробка, выкрашенная в черно-розовую клетку, бар «Попойка у Билла» с кричащей неоновой рекламой, обещающей «ночные развлечения». И чем больше смотришь на эту вывеску, тем больше значений приобретает слово «ночные» — это уже не просто отрезок времени между закатом и рассветом. Скоро простой термин становится воистину экспрессивным, словно бы кодом для самых экзотических забав. И к слову о забавах, я должен упомянуть фирму, чей владелец — без сомнения большой знаток мюзиклов — дал ей название «Парни и куколки»[14]. Какой гений вульгарности, особенно если принять во внимание то, что занимается он исключительно продажей и покупкой манекенов. Или же это лишь прикрытие для борделя марионеток? У меня даже в мыслях не было намерения вас оскорбить, Розали.

Я могу продолжить — речь еще не шла о «Париках мисс Ванды» или о том древнем и убогом отеле, который хвастается «Ванной в каждой комнате», — но, возможно, вам уже стало скучно. Да, я понимаю, о чем вы говорите, что все эти вещи через какое-то время перестаешь замечать. Разум становится тупым и самоуверенным, я знаю. Иногда и со мной такое случается. Но стоит мне с радостью завязнуть в самодовольстве, на пути обязательно попадется какая-нибудь встряска.

Возможно, я буду сидеть в машине, ждать зеленого сигнала светофора. Отверженный, пьяный или больной мозгом подойдет к моему беззащитному автомобилю и примется стучать в стекло — двумя кулаками, вот так, — требуя сигарету. Он прикоснется к растрескавшимся губам пальцами, чтобы донести свое послание, ибо уже давным-давно оставил речь в прошлом. Сигарету? Я — химик, добрый господин, а не табачник. Сменится сигнал светофора, и я поеду прочь, наблюдая в зеркало заднего вида за тем, как согбенная фигура бродяги исчезает вдали. Но иногда я беру его с собой, и призрачная фигура с затуманенным взором сидит рядом и бессвязно бормочет о бессмысленных и завораживающих вещах, излагает автобиографию беспорядка. Проходит немного времени, и я вновь настороже.