Песни из «Уголка» - [12]

Готовы струны, ждет моя гитара,

Я петь начну о звездах, о луне.

Они всплывут. Мы озаримся ими —

Чем гуще тьма, тем будет песнь ясней,

И в град, и в вихрь раскатами живыми

Зальется в песне вешний соловей.

«Ты тут жила! Зимы холодной…»

Ты тут жила! Зимы холодной

Покров блистает серебром;

Калитка, ставшая свободной,

Стучит изломанным замком.

Я стар! Но разве я мечтами

О том, как здесь встречались мы,

Не в силах сам убрать цветами

Весь этот снег глухой зимы?

И разве в старости печальной

Всему прошедшему не жить?

И ни единой музыкальной,

Хорошей думы не сложить?

О нет! Мечта полна избытка

Воспоминаний чувств былых…

Вот, вижу, лето! Вот калитка

На петлях звякает своих.

Июньской ночи стрекотанье

И плеск волны у берегов…

И голос твой… и обожанье,—

И нет зимы… и нет снегов!

«Как робки вы и как ничтожны…»

Как робки вы и как ничтожны,—

Ни воли нет, ни силы нет…

Не применить ли к вам, на случай,

Сельскохозяйственный совет?

Любой, любой хозяин знает:

Чтобы траве пышней расти,

Ее скосить необходимо

И, просушив, в стога свезти…

«Было время, в оны годы…»

Было время, в оны годы,

К этим тихим берегам

Приплывали финикийцы,

Пробираясь к янтарям.

Янтари в песках лежали

Что янтарь — смола одна,

Финикийцы и не знали;

Эта мудрость нам дана!

И теперь порой, гуляя

Краем моря, я смотрю:

Не случится ль мне, по счастью,

Подобраться к янтарю.

Говорит мне как-то море:

«Не трудись напрасно, друг!

Если ты янтарь отыщешь,—

Обратишь его в мундштук.

Он от горя потускнеет…

То ли было, например,

Попадать на грудь, на плечи

Древнегреческих гетер!..

Отыщи ты мне гетеру,

А курить ты перестань,

И тогда тебе большую

Янтарем внесу я дань».

С той поры хожу по взморью,

Финикийцем жажду быть,

Жду мифической гетеры,

Но — не в силах не курить…

«На сценах царские палаты…»

На сценах царские палаты

Вдруг превращают в лес и дол;

Часть тащат кверху за канаты,

Другую тянут вниз, под пол.

Весной так точно льдины тают:

Отчасти их луч солнца пьет,

Отчасти вглубь земли сбегают,

Шумя ручьями теплых вод!

Знать, с нас пример берет природа:

Чтоб изменить черты лица

И поюнеть к цветенью года —

Весну торопит в два конца…

«Эта злая буря пронеслась красиво…»

Эта злая буря пронеслась красиво —

Налетела быстро, быстро и пропала;

Ясный день до бури, ясный — вслед за не

Будто этой бури вовсе не бывало.

Но она промчалась далеко недаром:

Умертвила сосну многовековую,

Повалила наземь, обнажила корни…

Плачу я над нею, глубоко тоскую!

Ну, так усыхайте, девственные корнями!

Нет, не пережить вам, корни, обнаженья!

Ты, хвоя, рассыпься пожелтелым прахом,—

Ты ведь не осилишь злого приниженья!

Плачь, душа, плачь горько по сосне убитой!

Лейтесь, лейтесь, слезы, молчаливо-дружно…

Это — над собою сам хозяин плачет…

Говорят, что бури этой было нужно!..

«Лес густой; за лесом — праздник…»

Лес густой; за лесом — праздник

Здешних местных поселян:

Клики, гул, обрывки речи,

Тучи пыли — что туман.

Видно издали — мелькают

Люди… Не понять бы нам,

Если бы не знать причины:

Пляска или драка там?

Те же самые сомненья

Были б в мыслях рождены,

Если б издали, случайно

Глянуть в жизнь со стороны.

Праздник жизни, бойня жизни,

Клики, говор и туман…

Непонятное верченье

Краткосрочных поселян.

«Славный снег! Какая роскошь…»

Славный снег! Какая роскошь!..

Все, что осень обожгла,

Обломала, сокрушила,

Ткань густая облегла.

Эти светлые покровы

Шиты в мерку, в самый раз,

И чаруют белизною

К серой мгле привыкший глаз.

Неспокойный, резкий ветер,

Он — закройщик и портной —

Срезал вс, что было лишним,

Свеял на землю долой…

Крепко, плотно сшил морозом,

Искр навеял без числа…

Платье было б без износа,

Если б не было тепла,

Если б оттепель порою,

Разрыхляя ткань снегов,

Как назло, водою талой

Не распарывала швов…

«Тьма непроглядна. Море близко…»

Тьма непроглядна. Море близко,—

Молчит… Такая тишина,

Что комаров полночных песня —

И та мне явственно слышна…

Другая ночь, и то же море

Нещадно бьет вдоль берегов;

И тьма полна таких стенаний,

Что я своих не слышу слов.

А я все тот же!.. Не завишу

От этих шуток бытия,—

Меня влечет, стезей особой,

Совсем особая ладья.

Ей все равно: что тишь, что буря…

Друг! Полюбуйся той ладьей,

Прочти названье: «Bcё проходит!»

Ладьи не купишь, — сам построй!

«Мой стих — он не лишен значенья…»

Мой стих — он не лишен значенья:

Те люди, что теперь живут,

Себе родные отраженья

Увидят в нем, когда прочтут.

Да, в этих очерках правдивых

Не скрыто мною ничего!

Черты в них — больше некрасивых,

А краски — серых большинство!

Но если мы бесцветны стали, —

В одном нельзя нам отказать:

Мы раздробленные скрижали

Хоть иногда не прочь читать!

Как бы ауканье лесное

Иль эха чуткого ответ,

Порой доходит к нам былое…

Дойдет ли к внукам? Да иль нет?

«Кто утомлен, тому природа…»

Кто утомлен, тому природа —

Великий друг, по сердцу брат,

В ней что-нибудь всегда найдется

Душе звучащее под лад.

Глядишь на рощу: в колыханьи

Она шумит своей листвой,

И, мнится, будто против воли

Ты колыханью рощи — свой!

Зажглись ли в небе хороводы

И блещут звезды в вышине,

Глядишь на них — они двоятся

И ходят также и во мне…

«Как вы мне любы, полевые…»

Как вы мне любы, полевые

Глубокой осени цветы!

Несвоевременные грезы,

Не в срок возникшие мечты!..

Вы опоздали в жизнь явиться;

Вас жгут морозы на заре;

Вам в мае надобно родиться,