Песнь серафимов - [76]

— Нет, — отрезал он. — То, что вы должны немедленно покинуть город после своего представления, не подлежит сомнению. Но я останусь, чтобы убедиться в спасении евреев. А теперь уходите отсюда. Я знаю, это твой план. Действуй же.

— Да, план придумал я, — признался я. — И если он сорвется, винить надо меня одного. Прошу вас, умоляю, будьте готовы уехать.

— Я мог бы ответить тебе таким же предостережением, — сказал старик. — Братья весьма недовольны тем, что ты уехал в Париж на поиски Лии. Они хотят сделать из глупой девочки святую. Поэтому помни: если дело провалится, ты пострадаешь вместе с остальными. Ты сполна заплатишь за то, что пытаешься сделать.

— Нет, — сказал Годуин. — Никто не пострадает. И особенно человек, так преданно помогающий нам. Идем, Тоби, нам пора в замок. Не остается времени поговорить с братом наедине. Роза, готова ли ты к тому, что тебе предстоит сделать? Помни, ты заболела в дороге и слишком слаба для такого длительного испытания. Говори только тогда, когда к тебе обратится леди Маргарет, и не забывай о манерах твоей сестры.

— Ты благословишь меня, дедушка? — спросила Роза. Лучше бы она не спрашивала. — А если нет, хотя бы помолишься за меня?

— Я не стану делать для тебя ничего, — сказал он. — Я здесь ради тех, кто отдал бы жизнь, но не сделал того, что сделала ты.

Он отвернулся от внучки. Он выглядел совершенно искренним и трагически несчастным, отвергая ее.

Я не мог постигнуть этого, потому что Роза казалась мне хрупкой и кроткой. Она обладала пылким темпераментом, это верно, но она была четырнадцатилетней девочкой, и перед ней стояла сложная задача. Я уже сомневался в своем решении. Я не знал, не совершаем ли мы роковую ошибку.

— Что ж, хорошо, — произнес я и посмотрел на Годуина. Он нежно обнимал Розу за плечи. — Пойдем.

От резкого стука в дверь все вздрогнули.

Я услышал голос шерифа, объявляющий о своем прибытии, а затем и графа. Внезапно с улицы раздались крики и грохот — множество людей колотили в стены.

15 ПРИГОВОР

Не оставалось ничего, кроме как открыть дверь. Мы увидели шерифа верхом на коне в окружении солдат и еще одного человека. Это мог быть только граф. Он спешился и стоял рядом со своей лошадью, а несколько всадников у него за спиной составляли его личную гвардию.

Годуин сейчас же направился к брату, обнял его и, удерживая в объятиях, о чем-то настойчиво заговорил вполголоса.

Шериф ждал.

Начала собираться толпа — угрюмые люди с дубинками в руках. Шериф хриплым голосом приказал своим солдатам оттеснить их.

Здесь же были доминиканцы и несколько священников из собора, облаченных в белые рясы. Толпа увеличивалась с каждой секундой.

Все собравшиеся дружно выдохнули, когда Роза вышла из дома и откинула капюшон плаща.

Ее дед тоже выступил вперед, а за ним и тот крепкий молодой еврей, чьего имени я так и не узнал. Он стоял рядом с Розой, словно оберегал ее, в точности как я.

Из толпы доносились обрывки разговоров. Я слышал, как люди повторяют имя Лия.

Затем один из братьев-доминиканцев, молодой человек, спросил сурово:

— Это Лия или ее сестра Роза?

Шериф решил, что выждал достаточно, и заговорил.

— Милорд, — обратился он к графу, — нам пора отправиться в замок и разрешить это дело. В главном зале дожидается епископ.

Стон разочарования пронесся над толпой. Но граф расцеловал Розу в обе щеки, приказал одному из солдат сойти с коня, посадил ее в седло и прошел вперед, чтобы возглавить процессию, потянувшуюся в замок.

Мы с Годуином держались рядом весь долгий путь до холма и вверх по извилистой дороге, пока шествие не втянулось через арку ворот в замковый двор.

Когда все спешились, я привлек внимание графа, потянув его за рукав.

— Пусть кто-нибудь из ваших людей пригонит повозку, которая стоит за домом Меира. Пусть стоит наготове у ворот, когда Меира и Флурию освободят.

Он кивнул, жестом подозвал одного из солдат и отправил его исполнять поручение.

— Можете быть уверены, — сказал мне граф, — они выедут отсюда вместе со мной, под охраной моей гвардии.

Я почувствовал облегчение, поскольку при нем было восемь солдат на прекрасных лошадях с красивой сбруей, да и сам он не казался встревоженным или напуганным. Он заключил Розу в объятия и зашагал вперед, держа руку у нее на плече. Мы прошли под аркой и вступили в главный зал замка.

В прошлый раз я не видел этого просторного зала, а теперь сразу заметил, что он приготовлен для суда.

У высокого стола в центре зала стоял епископ, напротив него — священники из собора и братья-доминиканцы, в том числе брат Антуан. Я увидел брата Джерома из собора; казалось, эта церемония приводит его в отчаяние.

Снова раздались изумленные возгласы, когда Роза подошла к епископу. Она скромно поклонилась ему, как кланялись все присутствующие, включая графа.

Епископ в митре и полном облачении из тафты был гораздо моложе, чем я предполагал. Он тут же отдал приказ привести из комнаты в башне Меира и Флурию, а также старого иудея Исаака и его семью.

— Пусть приведут всех евреев, — заключил он.

В зал набилось множество грубого вида мужчин, с ними женщины и дети. Тех людей с дубинами, похожих на разбойников, не допустили в зал, и они пытались криками привлечь к себе внимание, пока епископ не приказал утихомирить их.