Песнь праха - [30]
Теперь они — он и мертвая дива — находились глубоко внутри Черного Железного Леса. Наверное, уже всем стало известно о происшедшем в Комплексе. Полиция работает на месте преступления.
Момент, когда он мог все бросить и вернуться в Управление, давно прошел.
Все в порядке, любовь моя.
Пусть лучше путь будет свободен, ему не нужна никакая альтернатива.
Донал понимал, что с таким огромным бензобаком автомобиль может ехать бесконечно. Но вот он заметил на часах-черепе со стрелками в форме изящных костей, бедренной и лучевой, что время приближается к утру.
Донал продолжал ехать.
Воет элдритч, в темноте движутся едва различимые тени с янтарными глазами. Донал съехал с узкой лесной дороги на Тартарову тропу и сбавил скорость. Глаза начали болеть и слипаться.
К четырем часам он уже был в знакомых местах. Донал выехал на опушку и остановился.
Подождал.
И выключил мотор.
Какое-то время он пребывал в трансе, но в конце концов пришел в себя. Сделал глубокий вдох и заставил себя немного пошевелиться, открыл дверцу машины и вылез из автомобиля на темную грязную лужайку. Небо было затянуто лиловой пеленой. Взглянув вниз, Донал увидел озеро.
Огромная его тень никогда не рассеивалась, ни днем, ни ночью. У озера не было названия, воды его, пребывавшие в вечной темноте, были всегда неподвижны. Донал с детства помнил его только таким.
Донал прошел к широкому серебристому дереву на небольшом холмике и вытащил ключ из кармана. Вставил ключ в крошечное дупло в коре. Короткая пауза, затем раздался треск. Мульча, покрывавшая склон холма, съехала вниз, и стали видны стальные окна домика и резная дверь из черного дерева.
Наследство, доставшееся от деда.
Донал открыл дверь домика, затем вернулся к машине и вытащил из багажника драгоценное тело дивы. С предельной осторожностью он донес её до дома, их дома, и положил на длинный обеденный стол.
Затем Донал зажег две масляные лампы. Поначалу их желтоватый огонек мерцал и прыгал, но постепенно сделался ярче и спокойнее.
Она идеальна…
Нет. Ему предстояла работа.
Пытаясь не смотреть на совершенство, распростертое перед ним на столе, Донал прошел по комнате с невысоким потолком в поисках чего-нибудь тяжелого, стараясь не задеть за низко нависшие потолочные балки.
Остановился он перед старым зуринским каменным черепом, любимым тотемом его жалкого старого деда по имени Джек, ни разу не только не забравшего своего внука из той мерзкой тюрьмы, но даже не навестившего его там.
Но теперь это уже не имело значения.
Она так прекрасна.
С черепом в руках Донал спустился по склону холма к машине. Он опустил крышку багажника, сел на водительское место, положил череп на колени и очень медленно объехал длинные выступающие из земли корни большого дерева. Потом остановился, но мотор не заглушил.
Там, внизу, перед ним простиралось широкое безымянное озеро, темное и непроницаемое, как всегда.
Донал соскользнул с водительского места, предварительно придавив педаль акселератора каменным черепом и отпустив педаль сцепления, и отпрыгнул в сторону. Машина с грохотом покатилась по направлению к терпеливо ждущему её озеру.
Может застрять.
Какое-то мгновение Доналу казалось, что машина не доедет до воды, но вот она уже на самом краю и через мгновение с тяжелым всплеском погрузилась в вечную темноту озера. Черные вязкие воды сомкнулись над ней, затягивая в свои недра.
Одна длинная изогнутая волна пробежала по поверхности, подобно довольной улыбке, и вновь все вернулось к прежней неподвижности. Озеро и лес вновь в своем вечном молчании взирали на Донала.
Мгновение спустя Донал повернулся и направился к дому, к объекту своей мечты.
7
В течение следующих трех дней и ночей Донал практически не спал. Он ненадолго выскальзывал в смутную реальность и вновь возвращался в странные видения, в которых дива пела бесконечные арии и принадлежала только ему среди немыслимых белых песков у ртутного моря, порожденных фантазиями другого художника, Ямикса Холандсона, к чьим останкам Донал прикасался.
Но рядом с ним была дива, распростертая на длинном столе под низким потолком. Её чистая, белоснежная плоть, казалось, излучала свет.
Она так прекрасна.
Донал промыл её раны, очистил идеальную кожу от сгустков крови — ему помогла в этом лопаточка, найденная на кухне — обрезал окровавленные куски одежды — о Великий Танатос, как хороша! — и завернул тело в белые простыни.
Затем Донал подвинул единственное кресло, повернул его спинкой к столу и воспользовался им для коленопреклонений. Он молитвенно созерцал высыхающее совершенство, воплощавшее в себе все его желания.
Скоро можно будет приступать к операции.
Ты слышишь кости?
Однако не все время он проводил в созерцании. Для совершения главного мрачного и прекрасного действия было необходимо, чтобы дива — и Донал — были в нужном физическом состоянии. Поэтому он мог, хотя и с трудом, доходить до кухни, выпивать там банку холодного консервированного супа.
Живя в таком лесу, дедушка Джек должен был готовиться к любой опасности. На кухне он хранил различные приспособления для защиты: узкие, тяжелые предметы длиной в полруки, заканчивавшиеся грубым острием, так, что их можно было вонзать в землю.
