Песнь о Нибелунгах - [57]

И пышную одежду достали из ларцов.

Немало задал им хлопот приезд лихих бойцов!

Не портили румяна лицо прекрасных дам,

Зато на косы каждой — клянусь, не лгу я вам! —

Надет весьма искусно был золотой венок,

Чтоб буйный ветер волосы им растрепать не мог.

Однако нам негоже мешать им в их трудах.

Я расскажу вам лучше о том, как на конях

Друзья маркграфа мчались встречать трёх королей.

Радушно приняли они столь дорогих гостей.

Приблизились бургунды к воротам городским,

И так хозяин молвил, навстречу выйдя им:

«Приезд ваш, государи, — для нас большая честь.

И вас, и ваших витязей сердечно любят здесь».

Ему был отдан ими признательный поклон,

За то что так приветлив и дружелюбен он.

Особенно почётный ждал Фолькера приём,

А Хагена — тем более; маркграф был с ним знаком.[270]

Хозяин обошёлся и с Данквартом учтиво,

Но тот сказал: «Печётесь о нас вы хлопотливо,

А где дружина наша приют себе найдёт?»

Маркграф в ответ: «Вкушайте сон, не ведая забот.

Никто дружине вашей не причинит вреда.

Хотя добра немало вы привезли сюда,

У ваших вормсцев шпору — и ту не украдут,

Такой надёжной стражею их окружу я тут.

Бойцы, живей за дело — вот место для шатров.

Всё, что у вас похитят, я возместить готов.

Узду с коней снимите, пастись пустите их».

Теплей никто не принимал вовек гостей своих.

Так, на поле, в палатках расположилась рать.

Не довелось ни разу ей лучше отдыхать,

Чем искренне довольны остались короли.

Затем со всею свитою их в замок повезли.

В воротах, ожидая прибытия гостей,

Стояли маркграфиня и дочка рядом с ней.[271]

Запястья золотые поверх шелков надев,

Пришло туда, за ними вслед, немало дам и дев.

Каменьями украшен у каждой был наряд.

Все до одной пленяли красою редкой взгляд.

Подъехали бургунды и спрыгнули с седла.

Ах, как у них учтива речь. как стать горда была!

Толпа прекрасных женщин и тридцать шесть девиц

От века мир не видел таких прелестных лиц! —

С вассалами маркграфа направилась к гостям:

Героям лестно услыхать привет от знатных дам.

Дочь Рюдегера, помня, о чём просил маркграф,

И королей бургундских в уста поцеловав,

Лобзанием хотела и Хагена почтить,

Но долго страх пред ним была не в силах победить.[272]

Исполнила, однако, она отцов приказ,

Хотя в лице при этом менялась много раз.

Затем бесстрашный Данкварт лобзаньем был почтён,

А также Фолькер — затмевал отвагой многих он.

Взят за руку был ею млад Гизельхер потом.

Проследовал он в замок со спутницей вдвоём.

Державный Гунтер руку хозяйке старшей дал

И вместе с Готелиндою вступил в обширный зал.

С самим маркграфом в паре отважный Гернот шёл.

Уселись в зале дамы и витязи за стол.

Велел подать хозяин вина гостям своим.

Нигде не принимали их с радушием таким.

Вселяла дочь маркграфа в мужчин восторг большой.

К ней каждый витязь втайне тянулся всей душой.

Тут нечему дивиться: и красотой она,

И сердцем добродетельным была наделена.

Все видели, конечно, что их мечты напрасны.

Но и другие дамы там были столь прекрасны,

Что вскорости герои утешились опять.

К тому ж скрипач хозяину помог гостей занять.

Затем бойцам и дамам, как исстари велось,

Для отдыха расстаться на час-другой пришлось,

И приготовить к пиру хозяин зал велел.

Для чужеземцев он ни вин, ни яств не пожалел.

С приезжими воссела за стол жена его,

Но дочке запретила идти на торжество —

Остаться надлежало со сверстницами ей.

Весьма её отсутствие расстроило гостей.

Поэтому, насытясь и выпив всласть вина,

Бургунды попросили, чтоб вышла к ним она,

И завязался в зале весёлый разговор.

Отважный Фолькер был в речах особенно остёр.

Воскликнул шпильман громко: «Прославленный маркграф,

Господь явил вам милость, столь щедро вас взыскав

Красавицей-женою, разумной и достойной,

С которой доживёте вы до старости спокойно.

Будь я король могучий, а не простой вассал,

Я б вашу дочь в супруги всенепременно взял

И с ней безмерно счастлив был до скончанья лет.

Девицы добродетельней, знатней и краше нет».

Но Рюдегер ответил: «Мечтать не смею я,

Что станет государю женою дочь моя —

Изгнанники мы с нею, в чужой земле живём.[273]

Пускай она красавица — а много ль проку в том?»

На это молвил Гернот учтиво, как всегда:

«Когда б искать невесту приспела мне нужда,

Вступить с подобной девой я был бы счастлив в брак».

Сказал, в поддержку королю, владетель Тронье так:

«Давно жениться хочет млад Гизельхер, ваш брат.

Как все его вассалы, я буду горд и рад,

Коль с юной маркграфиней он под венец пойдёт.

Служить столь знатной госпоже любой за честь почтёт».[274]

Маркграфу с Готелиндой польстила эта речь,

И тут же все решили, что Гизельхер наречь

Дочь Рюдегера должен невестою своей:

Отнюдь она рождением не ниже королей.

Что суждено судьбою, тому не миновать.[275]

Родители велели девицу в зал позвать.

В зятья взять Гизельхера был ими дан обет.

А он всегда их дочь любить поклялся им в ответ.

Пообещали Гунтер и Гернот удалой,

Что после брачной ночи в подарок молодой

Земли и замков много даст новая родня.

Сказал на это Рюдегер: «Нет замков у меня,

Зато по гроб я буду вам верен, короли,[276]

А чтобы брак на Рейне неравным не сочли,

В приданое за дочкой назначим мы с женою

Сто лошадей с серебряной и золотой казною».

Как исстари ведётся, невеста и жених

На середину вышли, и там обстали их