Песнь меча - [13]

Совет длился недолго, потому что их мысли были едины; Онунд встал и, высоко подняв рог, посмотрел вокруг на переполненные скамьи, а команды кораблей Барры — «Морской ведьмы», «Наездника волн», «Северного оленя», «Красного волка» и «Звездного медведя» — смотрели на него, зная, что, если речь идет о морской битве, значит, предводителем будет он.

— Скорее всего, они повезут своих пленников на рынок рабов в Дублин, — сказал кто-то.

Буря, немного притихшая, опять разыгралась не на шутку, погрузив ночь в пучину темных ветров, и Онунд возвысил голос, пытаясь перекричать ее, чтобы его было слышно в самом дальнем углу зала.

— Оставим жатву женщинам, детям и слугам, пусть они собирают снопы и относят их домой — если эта буря не перебьет весь урожай. А корабли Барры ждет славная охота в море около Дублина, а может, и добыча.

И запрокинув голову, он осушил серебряный рог до дна, как пьют, давая клятву.

Воины на скамьях загудели в ответ и застучали кружками по столам, и схватили оружие со стен, как будто отправлялись в путь со следующей волной. Клинки блеснули из ножен, все хлопали друг друга по плечам, и четыре морских капитана вместе с ними.

— Разве я не говорил, что эти воды слишком тесны для всех нас? — весело загремел Орлиг.

— Почему Дублин? — спросил Бьярни.

— А ты не знал, что живых пленников не держат на борту дольше одного дня? Сейчас они плывут на юг, на невольничий рынок Дублина.

Глава 5. Морская битва

Гроза бушевала три дня, и западный ветер гнал бурные волны на берега Барры. Но нельзя было терять время, и ладьи, стоявшие на катках в ожидании зимней починки, спешно готовились к отплытию. Надо было заменить порванную парусину, наполнить водой бочонки, и в каждом доме женщины пекли овсяные лепешки, которые никогда не черствели. Снасти и весла вынесли из-под корабельных навесов и тщательно осмотрели, прежде чем вновь погрузить их на борт; провиант и запасное оружие поместили в узкие проходы под палубой; драконьи головы, все еще покрытые морской солью, водрузили на нос кораблей.

Но даже теперь, спустя три дня, когда все было готово и на ладьях царил образцовый порядок, а буря сменилась холодным бризом, Арнальф Гримсон, штурман «Морской ведьмы», нашел, к чему придраться, — трещине, проделанной, наверное, червем-точильщиком в руле, и хотел отложить отплытие еще на день, пока корабль не починят.

Онунд, учуяв в ветре запах своего старого врага, ни за что не хотел соглашаться:

— Мы потеряли десять лет, и еще один день может лишить нас добычи. Этот корабль выдержал летнее плаванье, и уж как-нибудь продержится еще пару дней.

Арнальф пожал плечами:

— Или подведет нас завтра же. Хорошо же ты будешь смотреться, утопая в море.

— Ты всегда ворчишь, как старая баба. Мы возьмем с собой бревна для починки, если понадобится.

И вот по деревянным балкам, хранящимся под палубой, они спустили пять кораблей на воду и вышли в море.

Бьярни, усевшись за свое весло, бросил прощальный взгляд через высокий изгиб кормы на берег, который они покидали, и увидел толпу, собравшуюся проводить их в путь; старики — их было немного, — женщины, дети и собаки, среди которых виднелась черная фигура Хунина. В первое лето он бросился в море за «Морской ведьмой», и Бьярни пришлось спрыгнуть за борт и оттащить его на берег и наказать, но теперь Хунин научился вести себя так, как подобает верному псу: следовать повсюду за хозяином, пока корабли зимуют в сараях, и носиться в своре или бегать за женщинами и детьми во время летнего плавания. Так что сейчас он отчаянно лаял, но даже не пытался последовать за ним. Но еще кое-кто пришел попрощаться с Бьярни. Тара, дочь жреца, все еще прихрамывая, вышла на берег посмотреть на отплытие кораблей. Но он ее так и не заметил.

— Навались! Навались! — послышалась команда Онунда у рулевого весла.

Штурманом «Морской ведьмы» был Арнальф, его второй помощник, но Онунд всегда сам выводил корабль в море и приводил в порт.

— Навались! Навались! — и под предводительством «Морской ведьмы» флот Барры вышел в открытые воды.

В предрассветных сумерках Бьярни лежал в редких зарослях орешника и ивняка на южной части Дарк Айлит — Эйлин Даб[31], как его называли древние народы, — и смотрел на юг, с обнаженным мечом у бедра — так ему было легче не заснуть на посту, чем если бы он оставил его в старых ножнах из волчьей шкуры, висевших у него на поясе. За ним сбегала с гор река Лох-Руэл, а впереди, темный и косматый, как затаившийся зверь, лежал Бьют[32] — там, где вода распадалась на русла проливов Ист-Кайл и Вест-Кайл[33], огибавших остров с разных сторон и впадавших в море. На небе все еще виднелась луна, и в ее свете, который то и дело скрывался за плывущими облаками, Бьярни мог разглядеть далеко внизу рассеянные островки и мелкую рябь отмелей. Они расставили свои ловушки по всему Ист-Кайлу, даже между мордой притаившегося зверя и острого выступа, где Вест-Кайл менял направление и терялся из виду. Это были руины тех причудливых башен, которые, говорят, построили древние народы, чтобы защититься от викингов, но наверняка никто не знал.

Онунд оказался прав насчет рынка рабов. Они напали на след пиратов, когда те направились на север от Дублина, избавившись от пленников. Но в открытом море пятеро против восьми — слишком опасный бой, на который даже Онунд не пошел бы без особых причин. Лучше следовать за ними, словно тень, между островами. Скорее всего, Вигибьюрд и Вестнор скоро догадаются, что корабли-призраки, которые то мелькнут вдали, то скроются, как стая волков, выжидающая подходящий миг для нападения, уступают им по числу, но даже и тогда от них надо избавиться, кем бы они ни были, прежде чем спокойно заняться своей охотой. Тем временем Онунд гнал их на север в выбранное им место, где их возможности могли сравняться.