Пёсий остров - [75]

Но Перехватчик останавливается и поворачивает голову прочь от океана. Он не шевелится, словно превратившись в статую.

— Кто-то кричит, — говорит он. — Женский голос. Не пойму, откуда звук.

— Ты уверен?

Якоб поворачивается и с сомнением глядит на своего новоиспеченного помощника. Локоть посылает ему сигнал тревоги. Гектор появился из ниоткуда. И может увести их обратно в никуда.

— А насколько ты уверен, что люди на этом острове в беде? — спрашивает Гектор, уперев руки в боки.

Рубашка свисает с его тощего тела как мокрое полотенце.

— Тебя никто не просил идти со мной, — огрызается Якоб, озираясь в поисках какого-нибудь знака, что они возле дома отшельника. — Девушка всучила мне записку. Я же тебе все рассказал. Что ты вдруг засомневался?

— Твоя жена мертва, — осторожно произносит Перехватчик. — И я тебе очень соболезную. Но ты, случаем, не наделяешь эту Селесту какими-нибудь… фантастическими чертами? Ты сам говоришь, что хочешь, чтобы все это было не зря? Да она, скорее всего, наркоманка, которая не помнит, что и кому написала.

— Ей нужно помочь, — отвечает Якоб, стискивая зубы и думая о Лоре, пожираемой пламенем, представляя, как в один миг загораются ее волосы. — Ей нужна наша помощь. Но ты, если хочешь, можешь остаться здесь.

Гектор, наклонив голову, смотрит на темное пятно на тропинке. Его внутренние антенны снова реагируют.

— Вот, опять, — говорит он и показывает пальцем. — Слева от того сухого дерева с расщепленной веткой.

Не дожидаясь Якоба, он отправляется туда, не обращая внимания на ветки, которые хлещут обоих как непослушных мальчишек.

Пёсий остров обманчив.

Его можно разглядеть, только если не всматриваться и не требовать раскрыть свои секреты немедленно, а стараться сперва понять их значение. Местные вам подтвердят, это правда.

Если стоять на его блеклых берегах и смотреть в сторону пальм, покажется, что джунгли продолжаются до бесконечности, что каждый сантиметр песка покрыт корнями. И, возвращаясь к друзьям, вы скажете: там ничего нет, сплошные заросли. Если, конечно, вы не набредете случайно на логово Штурмана, которое найти совсем не просто, то маленький остров представится вам таким же необитаемым, как Гектору и Якобу.

Но чтобы увидеть нечто большее, чем заброшенные тропинки и пустые банки из-под пива, нужно верить. Верить, что до вас люди использовали этот простой клочок земли так, как вам и не снилось. Чтобы что-либо здесь найти, нужно сперва поверить, что это в принципе возможно. А ни один из мужчин, ищущих хозяйку зовущего голоса, не хочет потерять лицо.

Гектор затихает, настраивая слух на частоту, не тронутую циклоном. Якоб идет следом, стараясь игнорировать боль, пронзающую его от локтя до кончиков пальцев, которые горят, как будто у руки своя отдельная лихорадка.

— Что у тебя там? — спрашивает Гектор про спаскомплект, не поворачиваясь.

— Спасательный комплект, — отвечает Якоб, сжимая помятую алюминиевую коробку в здоровой руке.

— Не сильно-то он помог, когда я тебя вытащил с той яхты.

Улыбка Гектора — полумесяц презрения за полосой дождя, разделяющей их на тропинке.

— Это потому что ты не знаешь девушку, благодаря которой он мне достался.

— В твоей жизни больше трех женщин? Да я тобой восхищаюсь!

Теперь остров раскрывает свой мокрый занавес, позволяя гостям кое-что увидеть. Возможно, он хочет им показать, что происходит в его недрах. А может, он просто забыл замести следы.

Якоб первый замечает, что тропинка изменилась. До сих пор она была узкой и вилась меж колючих кустов, а теперь становится шире, и земля как будто поднимается. Рука болит, как в первый день, когда его прибило к этому берегу. За черным деревом мелькает какой-то тусклый отблеск. Шепот стекла и стали.

— Постой, — говорит Якоб, отталкивая в сторону последнюю ветку. Его сердце колотится в предвкушении. Он надеется, что Селеста там, и уже видит, как утешает ее и обещает спасение, хоть и не может сдержать обещание. — Сюда! — кричит он. Почему-то ему кажется, что пахнет бензином.

Последний шанс, раздается табачный кашель из-за плеча. Послушай своего друга, говорит Авраам, настойчивее, чем прежде, и на этот раз, кажется, всерьез боясь за сына. Сделаешь еще шаг — и не говори, что я тебя не предупреждал. Закрой глаза, Якоб, ради меня.

— Что там? — спрашивает Гектор, смахивая воду с глаз и размазывая по лицу кровь от свежей царапины на руке. — Я ни черта не вижу.

Силуэт выступает из дождя, который шумит в другой тональности, омывая огромный корпус. Он стоит в конце чего-то похожего на взлетную полосу. Неровный, потрескавшийся бетон по колено зарос травой.

Самолет.

Гектор шепчет испанские ругательства, с уважением и некоторым страхом проводя рукой по фюзеляжу. Большинство самолетов не перевозят проклятий или дурных предзнаменований. Они перевозят грузы и людей и медленно рассыпаются, когда их время приходит. Но этот самолет с выцветшими буквами «AIR ARUBA», все еще различимыми поверх потускневшей красной краски, закончил свой путь не естественным образом.

Его крылья отпилили. По всей видимости, недавно. Фюзеляж стоит один, шины на шасси все еще хорошо надуты, как будто самолет собирается куда-то ехать. Из овальных дыр, где раньше были крылья, торчат черные и желтые провода. Единственный пропеллер застыл без движения. В конце взлетной полосы стоит избушка, провалившаяся под собственным весом. Вокруг валяются пустые канистры. Из песка торчат два железных столба, похожих на печные трубы.