Пешки в чужой игре. Тайная история украинского национализма - [23]

Как известно, дурной пример заразителен. Вскоре в Киеве сформировался еще один такой же полк — «имени гетмана Полуботка». На фронт его солдаты также не поехали, зато приняли активное участие в попытке захватить власть в Киеве в дни июльских предреволюционных волнений в Петрограде. Глава Генерального Секретариата Винниченко уведомил по прямому проводу Временное правительство, что «в ночь на 5 июля группа украинцев-солдат, около 5000, которая проходила распределительный пункт и самовольно, вопреки распоряжению Генерального Секретариата, назвала себя полком имени гетмана Полуботка, захватила арсенал, вооружилась и поставила караулы около двух государственных учреждений. Генеральный Секретариат немедленно предпринял решительные меры для восстановления порядка».

И общероссийские, и украинские власти пытались урезонить бунтарей. Центральная Рада вынесла резолюцию «призвать товарищей солдат… к национальной гражданской дисциплине». Но все оказалось безрезультатным.

О результатах «украинизации» частей в своей «Истории Украины» Д. Дорошенко писал: «Реальной пользы от этой «украинизации» было немного: солдаты разбегались, не доехавши до фронта, а у себя в казармах ничего не делали. Только митинговали, а в действительности не хотели даже пальцем шевельнуть, чтобы помочь Украине».

Единственным боеспособным соединением стал 34 армейский корпус под командованием генерала Павла Скоропадского, который он превратил в 1-й Украинский корпус. Но, увы, накануне падения Центральной Рады, к началу 1918 года эта боевая часть тоже перестала существовать.

Дорошенко, которому поручили формирование первого правительства автономной Украины, считал, что «возрожденная национальная государственность Украины должна была бы опираться на все классы населения и привлечь к делу строительства обновленной жизни все группы, все народности края, всех их заинтересовать и сделать участниками общей работы». Но, увы, представители Центральной Рады «предпочитали строить новую Украину на, так сказать, пустом месте, а украинскую историческую традицию в ее последней и ближайшей к нам по времени форме гетманщины предавали осмеянию и поруганию».

Центральная Рада заявляла, что она выражает думы и чаяния всех слоев народа. Но Дорошенко хорошо знал, «как подготовлялись войсковые съезды и творились представители от «40 000 солдат» или иной крупной массы, и потому мало верил в прочность этой опоры, особенно в ее сознательность. Действительно, когда осенью появились большевики и бросили в солдатскую массу более элементарные и заманчивые лозунги, чем те, которые распространяли российские и украинские эсеры, то этот «миллион» растаял бесследно в самое короткое время. Защищать Центральную Раду оказалось некому, и умирать за нее пошла лишь интеллигентная молодежь, гимназисты и студенты — дети «буржуев».

Далее он пишет: «Со стороны господствовавших в Центральной Раде эсеров в крестьянскую массу все время бросались демагогические призывы и широкие обещания, конечно, прежде всего, обещание даровой земли. Центральная Рада держала курс на социализацию земли, причем появление большевиков заставляло ее выступать в этом направлении все более и более радикально. Автономия Украины и вообще национальные требования преподносились массам как своего рода выкуп, цена за панскую землю: хочешь получить панскую землю даром — требуй автономию! Понятно, что это не создавало прочной базы для воссоздаваемой украинской государственности. Подобно солдатской массе, крестьянство в свою очередь не шевельнуло и пальцем в защиту Центральной Рады, когда в январе 1918 года к Киеву подступили большевики».

Кроме того, стали возникать отряды Вольного казачества. Последнее сложилось, прежде всего, на правобережной Украине, как организация самообороны крестьян от банд дезертиров из старой русской армии. В деревнях на Украине были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умевших стрелять. Имелись сотни тысяч винтовок, закопанных в земле, спрятанных в «клунях» и «коморах» и не сданных, несмотря на все угрозы властей; миллионы патронов в той же земле, пулеметы и трехдюймовые полевые орудия чуть ли не в каждой деревне, склады снарядов, шинелей и папах чуть ли не в каждом городишке. Так возникли банды, резервом которых была деревня. А «батьками-атаманами» этих банд стали «самостийники» — сельские учителя, фельдшеры, украинские семинаристы, ставшие во время войны 1914–1917 г. прапорщиками и поручиками. Все они вдруг сделались «украинцами», все они «щиро» полюбили «нэньку Украину», все заговорили на украинском языке; все распинались «за Украину без панов, без офицеров-москалей», за такую Украину, в которой они, будут самовластными хозяевами и правителями.

Всеобщий съезд казаков в Чигирине в середине октября 1917 г. окончательно оформил эту организацию, избрав ее верховный орган — «Генеральную Раду Вольного казачества».

Октябрьская революция. Украина в свободном режиме

Временное правительство доживало свои последние дни. И когда грянула Октябрьская революция, Украине пришлось устраивать свою судьбу самостоятельно. К октябрю в Киеве оказалось три конкурирующих между собой центра власти: силы, верные Временному правительству, большевики и Центральная Рада. Политическим центром сил, верных Временному правительству, была городская дума. Но, как выяснилось, среди войск киевского гарнизона она могла рассчитывать только на юнкеров, командный состав и на отдельные небольшие части. Центральная Рада со своим Генеральным Секретариатом опирались на украинизированные части. Большевики во главе с Пятаковым и Затонским — на Совет солдатских и рабочих депутатов с несколькими воинскими частями в Киеве и артиллерией за Днепром.