Таких прихотливых ассоциаций («прыжков в сторону»), вкрапленных в срез индивидуальной «непричесанной» жизни, в романе предостаточно. Заложенные в них смыслы не всегда раскрываются так же просто, как складной зонтик. И не должны, поскольку перед нами именно роман — единственный в своем роде; с авторскими ремарками, как если бы это была пьеса; похожий на памфлет, но не памфлет, а высокая по своему жанровому содержанию беллетристика (belles+lettres — «изящная словесность»).
Станет ли один из самых крупных прозаиков Испании второй половины XX века широко признанным писателем в России? Неизвестно. Но впечатление такое, что у нас читатель, определяющий его европейский успех, он — штучный, как «белые вороны». А ведь еще совсем недавно было иначе.
Прощай, Умбраль!
Алехандро Гандара, ставший в 1988 преемником Умбраля в «Эль Паис», вспоминает, как в середине семидесятых (будучи еще студентом) случайно столкнулся с ним на Мартинес Кампос: Умбраль прошел мимо, придерживая за плечи двух ослепительно красивых длинноногих женщин. Обе буквально изнемогали от смеха. А знаменитый писатель, одетый как денди, в белом кашне, летящем на ветру мадридской зимы, продолжал нашептывать им в уши что-то очень смешное…
Именно тогда (глядя на своего «идола», находившегося на гребне успеха) Гандара решил стать литератором. Этот эпизод из его статьи («Поэт в белом кашне») всего лишь добавляет «несколько штрихов к портрету». Но в ней есть и очень верные замечания по существу. Трудно сказать насколько он прав, утверждая, что Умбраль — писатель для элиты и, одновременно, для уличной толпы. Хотя, конечно же, такая оценка — наивысшая похвала для публициста-газетчика и, если вдуматься, то в каком-то смысле справедлива по отношению к поэзии Бодлера или Рембо, вызывавших неизменное восхищение Умбраля, который был и журналистом, и поэтом. И то, и другое, по мнению Гандары (и здесь с ним нельзя не согласиться), определяло безразличие Умбраля к «требованиям жанра». Главным для него было раскрыть тему — любыми средствами. Тема выбирала жанр, и каждая новая вещь получалась действительно новой, необычной по форме (или по жанру?).
В то же время стиль всегда выдавал его. Умбраль легко узнаваем. И не в последнюю очередь — за счет едва уловимого отголоска настроения, названного им самим «сплином». Он включил это неиспанское слово даже в заголовок своей газетной рубрики: «Сплин Мадрида».
Несмотря на то, что в столице Испании чаще светит солнце, над его Мадридом идет дождь, как идет дождь над городом в стихотворении Верлена («В моем сердце идет дождь, / как идет дождь над городом»). У него было общее небо с «проклятыми поэтами». Было. Потому что эссе Гандары — отклик на смерть. Интернет сообщил о ней 28/08/2007. Месяцем раньше Умбраль опубликовал последнюю колонку в «Эль Мундо». В марте вышла его последняя книга. Всего он опубликовал их более восьмидесяти.
