Пеший камикадзе - [6]
— Когда уже стало ясно, что Грозный опять будут штурмовать, бригаде поставили задачу все мины туда отправить… Ну, знаешь: МОН-50, ОЗМ-72… Мы вертолетами переправляли мины, до Моздока… так вот, тот на котором я лететь собирался, упал…
— Как упал?!
— Так, упал… Перегрузили, наверное?! — Кубриков пожал плечами.
— И что?.. — увлеченно спросил Егор, позабыв обо всем.
— Что, что?.. Метров двадцать поднялись… а потом он камнем вниз… Дальше не помню. Очнулся в госпитале…
— А мины?
— А что мины? В ящиках лежали… Говорили, один или два ящика раскололись, а так… нормально. Только после этого меня в отпуск отправили… реабилитационный.
— Круто! А страшно было?
— Нет. Какой там страх… я понять-то ничего не успел! Так…
— Ага… так я тебе и поверил, что не страшно… — усомнился Егор. — Я бы со страха помер!..
— С какого страха? Скорость свободного падения — 9.8… 20 метров… и вообще, я задремать успел, кажется… Ты, вон… я смотрю, и повоевать успел… Можно сказать, подготовленный воин… а ты — ссышь!
Вопрос готовности Егора воевать, сейчас, казался ему в большей степени техническим, чем философским… И штурм Грозного был здесь совсем не причем… Учившийся в Камышинском военном училище и окончивший из-за расформирования первого — военный инженерно-технический университет на Неве, Егор совершенно не был готов к войне. Количество часов на изучение военно-инженерной подготовки, что вел на втором курсе майор Нелипенко, до сих пор помнился — сорок часов… — мины из пенопласта, «деревянные» тротиловые шашки, с высверленными запальными гнездами, детонаторы из огрызков карандашей с алюминиевыми креплениями для ластика; одни и единственные подрывные работы… и при этом, десятикилограммовый заряд не сдетанировал и… майору Нелипенко пришлось ползти туда, чтобы все поправить и «спасти» что называется — «мир»…
Егор вспомнил, что уже за бруствером, Нелипенко обернулся и сказал:
— С вас, сопляки… если я выживу… коробку печенья, упаковку сладкой воды…
Долго после этого весь взвод собирал ему деньги на коробку печения и упаковку лимонада. Понятно, что Нелипенко был крайне удивлен, когда заместитель командира взвода старший сержант Шиховец пришел к нему с презентом, который он сам же и заказал, но внутренний страх к минам, тротилу, детонаторам и взрывателям… и взрывам, оказался настолько сильным, что печенье и лимонад были просто — «Фи-у!..», в сравнении с «Ба-бах!..»
Теоретическому и практическому изучению общевойсковой тактики — времени было отведено, бесспорно, куда больше, но изучение ее Егоркой было настолько поверхностным, что в его мозгу не оказалось до автоматизма заученных тактических приемов. Да и к чему лукавить, тогда, Егор не испытывал тяги, к изучению этих дисциплин. Война не входила в его планы: «Военный строитель — профессия созидательная!»
И всё же, откровенно признаваясь себе, Егор думал, что чувствует к этому делу живой и неподкупный, детский интерес, который проявлялся и раньше, когда с дворовыми «однополчанами» он играл на развалинах частного сектора в войну, — простую, примитивную игру — «беги-стреляй», и без какого-либо патриотизма… Как сейчас. Ему, патриотизму, и сейчас не на чем было зиждиться; к тому Егор верил, что в его паразитирующем сознании, ничего такого уже давно не осталось, в особенности, когда встречаешь «патриотов» вообще не знающих, что в Чечне идет война…
Дальнейшая разведка прошла для Егора быстро и без каких-либо происшествий, в спутанных странных чувствах и мыслях. По возвращении в расположение роты, Егор плюхнулся в кровать, решив пролежать в ней недвижимо остаток дня, проанализировать произошедшее, разложить его по полочкам, уложив аккуратно в голове. Правда, кровать была не удобной и больше походила на гамак, от чего лежать было крайне не уютно. Точнее совсем не возможно. Егор лежал и удивлялся себе, как ему удалось провести в этом уродливом «шезлонге» прошлую ночь. Ведь от того она и вышла такая беспокойная, думал Егор, судя по форме доставшегося ложа. Облокотившись на руку, подпер голову. Мысли самые простые и ясные, а потому самые страшные не оставляли его в покое, не отпускали и не отступали. Завлекаемый водоворотом своих собственных «сбесившихся» размышлений, он — взволнованный и восхищенный сегодняшней удачей рисовал в своем мозгу разномалеванные образы и исходы боя, разукрашивал собственную храбрость и возможную, представлявшейся безграничной — отвагу. Тут же коснувшись себя невидимыми крыльями общественного мнения, и того спасительного блага для Отечества, исполняемого им, преисполнился чувства величия, как носителя Великой освободительной цели. На секунду успокоившись, Егор глубокомысленно затих:
«Что же все-таки мы тут делаем?»
И в туже секунду, будто кто окликнул, ахнувшее, и прочь скрывшееся негодование сменилось прежним настроением:
«А ведь все же чудесный выдался денек!..»
Егор был возбужден, возбужден настолько, что даже в таком месте как кровать не мог удержать себя. Переворачивался, вскакивал, расправлял одеяло, заправлял, снова ложился. Какое-то время лежал неподвижно, а затем, снова вскакивал. Схватив со стола горбушку хлеба, оставшуюся с обеда, прихватил с рядом стоящей прикроватной тумбочки ежедневник и карандаш, и плюхнулся в кровать. Открыв чистый лист, долго выписывал над ним по воздуху круги, выцеливая, думая, что написать. Оставив короткую запись, захлопнул карандаш в страницах:
Молодой человек — Сергей Марьянинов становиться свидетелем страшного дорожно-транспортного происшествия, в котором под колесами престижной иномарки погибает молодая семья. Водитель дорогого автомобиля — сын заместителя Губернатора, — влиятельного правительственного чиновника. Испытывая сострадание, неподдельный интерес и в ожидании справедливого суда Сергей следит за выжившей в катастрофе женщиной, а спустя время и за освобожденным под залог сыном областного чиновника, по вине которого произошло ДТП… Дорогие адвокаты разваливают резонансное уголовное дело.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.