И Король сказал им:
«Достаточно сказать, что некто очень усталый, ничего не достигнув, возвращается из неудачного похода».
Так Король снова прибыл в Аверон.
Но говорят, что однажды вечером, когда садилось солнце, вошел в Илаун арфист с золотой арфой, желая получить аудиенцию у Короля.
И говорят, что люди отвели его к Ханазару, который одиноко сидел на своем троне. И сказал арфист:
«Есть у меня золотая арфа; и к ее струнам цеплялись подобно пылинкам какие-то секунды из забытых часов и мельчайшие фрагменты минувших дней».
И Ханазар взглянул на него, и арфист коснулся струн, и старые забытые вещи снова ожили, и раздались звуки песен и голосов, которые давно исчезли. Когда арфист увидел, что Ханазар внимает ему без гнева, его пальцы породили новые аккорды, блуждая по струнам, как Боги бродят по небесам, и золотую арфу окутал туман воспоминаний; и Король, наклонясь вперед и глядя прямо перед собой, видел в тумане уже не стены дворца, а видел долину с потоком, расскеающим ее надвое, и лес на склонах холмов, и старый замок, одиноко стоящий с южной стороны. И арфист, заметив странный взор Ханазара, сказал:
«Доволен ли Король, который повелевает Авероном и горами, и всеми странами, что простираются по ту сторону гор?»
И Король сказал:
«Видя, что я снова стал ребенком в далекой южной долине, как я могу сказать, какова воля великого Короля?»
Когда звезды засияли высоко над Илауном, а Король все еще сидел, глядя прямо перед собой, все его придворные покинули большой дворец, кроме одного человека, который остался, чтобы поддерживать огонь тонких светильников; с ними ушел и арфист.
И когда рассвет проник через тихие сводчатые проходы в мраморный дворец, заставив светильники побледнеть, Король все еще смотрел вперед, и так же он сидел, когда звезды вновь засияли в высоте над Илауном.
Но на следующее утро Король встал, послал за арфистом и сказал ему:
«Я снова Король, и ты, обладающий способностью останавливать уходящие часы и возвращать людям их забытые дни, ты должен стоять на часах моего великого завтра; и когда я отправлюсь побеждать Зиман-хо и сделаю мои армии могущественными, ты должен стоять между этим днем и пещерой Кая, и пусть дело мое и победа моих армий зацепятся за струны твоей золотой арфы, а не падут униженно в пещеру. Ибо мое завтра, которое таким звучным широким шагом идет, растаптывая мои мечты, будет слишком величественным, чтобы валяться вместе с забытыми днями в пыли минувших вещей. Но в какой-нибудь грядущий день, когда умрут Короли и все их дела забудутся, явится какой-нибудь арфист того времени, и с золотых струн пробудит он те дела, которые отзываются эхом в моих мечтах, пока мое завтра не шагнет дальше среди меньших дней и не поведает грядущим годам, что Ханазар был Королем».
И ответил арфист:
«Я буду стоять на часах над твоим великим завтра, и когда ты двинешься дальше, чтобы победить Зиман-хо и сделать твои армии могущественными, я буду стоять между твоим следующим днем и пещерой Кая, пока твои дела и победы твоих армий не зацепятся за струны моей золотой арфы, вместо того чтобы униженно пасть в пещеру. Так что, когда умрут Короли и все их дела забудутся, арфисты будущего пробудят с этих золотых струн великие дела твои. Все это я сделаю».
Люди нашего времени, которые постигли искусство арфиста, еще рассказывают о Ханазаре, как он был Королем Аверона и гор, и объявил о своих претензиях на некоторые страны, и как он выступил со своими армиями против Зиман-хо и сражался во многих великих битвах, и в последнем победном сражении пал. Но Кай, хоть и ждал с распростертыми когтями, желая забрать последние дни Ханазара, чтобы они могли оказаться в огромных кучах в его пещере, все еще не нашел их; он только забрал несколько более мелких дел и дни и часы меньших людей и был побежден тенью арфиста, который стоял между ним и миром.
