Песенный мастер - [15]

.

— Ты не будешь петь на публику до тех пор, пока не споешь для меня свою песню.

— А как ты узнаешь?

— Пока не знаю, Анссет. Но узнаю.

Мальчик с готовностью слушал ее, и Эссте, потому что и сама умела Владеть Собой, не отворачивалась от его взгляда. Некоторые дети, бывало, плохо воспринимали самоконтроль, и чаще всего заканчивали как Глухие. Не всякий легко овладевал им, но это было исключительно важным для песни. Но вместе с тем были и такие дети, как по-настоящему хорошие певцы и Певчие Птицы, которые обучались Владению Собой очень быстро и жили с ним естественно. Слишком естественно. Ведь сутью и целью самоконтроля вовсе не было полностью исключить певца от человеческого общения, но удерживать этот контакт чистым и ясным. Только вот Анссет вместо того, чтобы использовать Самообладание в качестве канала, использовал его, чтобы выстроить непробиваемую и непреодолимую стену.

Я преодолею твои стены, Анссет, молча пообещала ему наставница. Ты еще споешь мне свою песню.

Но его пустое, ничего не выражающее лицо ответило ей только: Ты сорвешься с этой стены.

10

Войдя в Высокий Зал, Рикторс Ашен кипел гневом.

— Послушайте, леди, вы знаете, что это такое?

— Нет, — ответила Эссте, и голос ее рассчитан был так, чтобы успокоить прибывшего. Это ордер на прибытие. От самого императора.

— Ну хорошо, вы прибыли. Почему же вы так волнуетесь?

— Но меня допустили только через четыре дня! А я личный посланник императора, по очень важному вопросу…

— Рикторс Ашен, — перебила его Эссте (но спокойно, тихо), — вам дали важное поручение, но дело не в том. Сейчас это всего лишь остановка на пути…

— Вы чертовски правы, — заметил на Это Рикторс Ашен, — но теперь из-за этого поручения я потерял четыре дня.

— Возможно, вам бы следовало попросить меня о встрече.

— Мне не надо просить. У меня ордер самого императора.

— Даже император просил разрешения, прежде чем он вошел сюда.

— Сомневаюсь.

— Это уже история, друг мой. Я лично завела его в эту комнату.

Теперь Рикторс уже не был столь возбужден. На самом деле он даже был смущен своей вспышкой. И не потому, что не имел на это права — Эссте понимала, это был такой человек, который применяет гнев для лучшего эффекта. Ведь не без причины он достиг столь высокого положения на флоте. Смущен он был потому, что гнев был настоящим, но не затрагивал вопросы чести. Этот молодой человек, которого научили. Эссте он нравился, даже несмотря на то, что этот юноша мог бы убить любого, чтобы достичь желаемого. Смерть таилась в его спокойных руках, за маской юного лица.

— Вся история — это чушь, — тихо заметил Рикторс. — Я здесь для того, чтобы выяснить относительно Певчей Птицы для Майкела.

— У императора нет Певчей Птицы.

— В том-то и штука, — уже не столь сурово сказал Ашен. — Вы понимаете, сколько лет прошло с тех пор, как вы пообещали ему Певчую Птицу? В этом году Майкелу исполнилось сто восемнадцать лет. Понятно, что этикет заставляет полагать, чтобы он жил вечно, но сам Майкел попросил передать вам, что он прекрасно осознает собственную смертность и надеется, что не умрет, пока не услышит, как поет его Певчая Птица.

— Понимаете ли, Певчую Птицу тщательно приспосабливают к ее хозяину. Обычно, у нас имеются Певчие Птицы, и мы просто готовим ее для нужного места. Теперь же случай неординарный, и пока что подходящей Певчей Птицы у нас нет.

— До сих пор?

— Полагаю, что у нас есть Певчая Птица, которая станет Певчей Птицей Майкела.

— Я должен увидеть его сейчас же.

Эссте решила улыбнуться. Рикторс Ашен улыбнулся ей в ответ.

— Конечно же, с вашего позволения, — прибавил он.

— Ребенку всего лишь шесть лет, — ответила на это Эссте. — Эго подготовка еще далека от завершения.

— Я обязан увидеть его, хотя бы знать, что он существует.

— Я отведу вас к нему.

И они пошли по лестницам, через коридоры и переходы.

— Здесь так много коридоров, — сказал Рикторс, — что даже понять не могу, остается ли у вас место для комнат.

Эссте ничего не ответила. Они добрались до коридора, где располагались Ясли. Здесь женщина на мгновение остановилась и пропела длинную высокую ноту. Все двери по коридору закрылись. После этого она провела посланника императора к двери Анссета и пропела несколько бессловесных нот.

Дверь открылась, и Рикторс Ашен изумленно открыл рот. Анссет был худеньким, но его телосложение и светлые волосы позволяли ему как бы светиться в проникающих через окно солнечных лучах, во всяком случае, таким было чувство. И еще, детские черты лица были прелестны, хотя и не отличались классической правильностью; такое личико заставляло таять как мужские, так и женские сердца.

— Его выбрали за голос или за лицо? — спросил Рикторс Ашен.

— Когда ребенку три года, — ответила на это Эссте, — его будущее лицо все еще остается тайной. Голос раскрывается намного легче. Анссет, я привела этого человека, чтобы он послушал, как ты поешь.

Мальчик без всякого выражения поглядел на наставницу, как будто чего-то не понял, но побоялся спросить объяснений. Зато Эссте сразу же догадалась, что тот задумал. Зато Рикторс — нет.

— Она имеет в виду, чтобы ты спел для меня, — пришел на помощь он.