Песенный мастер - [10]
Вот о чем она думала, когда вошла в Высокую Комнату. В дверь она постучала довольно грубо, потому что чувствовала себя не в своей тарелке. Никакого ответа. Прекрасно, старого Песенного Мастера, Ннива, здесь нет. Киа-Киа толкнула дверь. Высокий Зал весь промерз, все жалюзи были открыты пронизывающему ветру. Это безумие, выбирать такое место — кто может здесь работать? Вместо того, чтобы направиться к панелям, где были скрыты следящие датчики, девушка подошла к ближайшему окну и, держась за жалюзи, перегнулась вниз, чтобы поглядеть, как ей казалось, на крышу, находящуюся ниже. Она даже не понимала, на какой высоте она по-настоящему находится. Восточное крыло Дома находилось на возвышенности, так что лестница, ведущая к Высокой Комнате, не была утомительно длинной. На самом же деле Киа-Киа находилась очень высоко, и эта высота притягивала. Что будет, если она упадет? Будет ли она сама чувствовать веселье, будто летит на скутере по крутому склону? Или же это будет страх?
Девушка остановилась с уже занесенной через край ногой, руки сами были готовы выбросить ее наружу. Что я делаю? Шок осознания чуть не вытолкнул ее вперед, из окна. Киа-Киа вовремя взяла себя в руки, ладони ухватились за оконную раму, она заставила себя втянуть ногу, сойти с подоконника, после чего присела и положила голову на камень у основания окна. Зачем я так сделала? Что я вообще делаю?
Я покидаю Певческий Дом.
Эта мысль заставила ее содрогнуться. Нет, не таким образом. Я не покину Певческий Дом не таким путем. Уход из Певческого Дома не должен стать концом моей жизни.
Но она не верила в это. И поэтому, не веря, она охватила камень, не желая его даже отпускать.
В комнате было холодно. Это, из-за чего застыли неподвижные руки и ноги, а также завывания ветра, бушующего за окном, на крышах, и в комнате, вновь породили в девушке страх. Ей казалось, будто кто-то следит за ней.
Она обернулась. Никого не было. Одни только кучи одежды и книг, каменные скамьи, и еще нога, торчащая из под кучи тряпья, нога была синяя; девушка подошла к ней и открыла, что эта куча тряпок была бесформенным, невероятно исхудавшим телом Ннива, уже мертвого, замороженного бушующим за окном зимним ветром. Глаза старика были открыты, он как бы уставился на находящийся перед лицом камень. На глаза Киа-Киа навернулись слезы, но она наклонилась и потрясла тело, как бы желая его разбудить. То, что осталось от Ннива, перекатилось на спину, но рука повисла в воздухе, ноги сдвинулись едва-едва, и девушка уже поняла, что Песенный Мастер умер, и что все время, пока она находилась в комнате, он лежал тут мертвый.
Песенный Мастер редко когда умирал в Высоком Зале. Никаких других случаев Киа-Киа вообще не знала. Это Ннив окончательно распорядился ее судьбой. Это он объявил ее Глухой и решил, что она покинет Певческий Дом без песен. В самой глубине сердца девушка ненавидела его, хотя разговаривала с ним всего лишь пару раз с тех пор, как ей исполнилось восемь лет. Но сейчас же она испытывала лишь отвращение к мертвому телу, но более всего ей не нравилось, как старик умер. Неужели в комнате всегда было так холодно? Как вообще он так долго жил! А может это было в правилах, чтобы повелитель Дома жил в такой бедности и запущенности?
Если этот изнуренный, замороженный труп был вершиной того, что мог выдать из себя Певческий Дом: то Киа-Киа не была в восторге от этого. Губы на мертвом лице были полураскрыты, и оттуда высунулся синий, страшный язык. А ведь этот язык, подумалось девушке, когда-то был частью песни. Утверждали, что это была самая искусная песня в галактике, если не во всей Вселенной. Но что же заставляло песню существовать, если не гортань, губы, зубы и легкие — сейчас задубевшие и холодные; если не разум — застывший навеки?
Она сама не могла петь из-за своих губ и зубов, гортани и легких, а еще потому, что ее собственный разум не был столь однонаправлен, как того требовал Певческий Дом. Только разве в этом было дело?
Девушка не испытывала радости оттого, что Ннив умер. Она была достаточно взрослой, чтобы знать, что и она сама когда-то умрет, и даже если перед нею было лет сто жизни, это всего лишь означало, что у нее будет время закончить ее так же случайно и жестоко, как завершилась жизнь Ннива. Киа-Киа не притворялась, будто обладает необычными добродетелями. Нет, в ней имелись небанальные ценности, которых никто, кроме нее самой, не мог распознать. И еще, пришло ей в голову, ошибкой Ннива было то, что он не распознал кто она и что (а может, наоборот, распознал?), и тем самым не изменил ее.
Она оставила мертвеца и спустилась вниз, чтобы отыскать дежурного ремонтника, Слепого, пожилого мужчину по имени Хррей, редко выходящего из своей комнаты.
— Ннив умер, — сообщила ему девушка, размышляя, слышна ли радость в ее голосе (зная одновременно и то, что Хррей, будучи Слепым, не особо прочтет в ней это). Нельзя, чтобы кто-нибудь услышал, что я счастлива, подумала она, Я радуюсь не его смерти, а потому что живу сама.
— Умер? — Невозмутимый Хррей, казалось, удивился самую малость. — Ну, тогда ты должна пойти и сообщить об этом его наследнику.
Он — Эндрю Уиггин. Величайший из полководцев космической эры. Он — человек, уничтоживший целую цивилизацию. Человек, которого с тех пор прозвали Ксеноцидом... Прошли годы — и теперь Звездный Конгресс готовится стереть с лица Вселенной планету Лузитания со всеми ее обитателями. Еще чуть — чуть — и в одно мгновение оборвутся миллионы жизней. И толькол один человек способен предотвратить второй ксеноцид — Эндрю Уиггин. Человек, совершивший ксеноцид первый...
В настоящее издание вошли рассказы и повести о героях и событиях вселенной «Игры Эндера», одного из величайших фантастических произведений XX века. Они будут интересны читателю и сами по себе, будучи вполне самостоятельными произведениями, вышедшими из-под пера признанного мастера жанра; и как элементы расширенной вселенной, добавляющие многослойности главному повествованию; и как возможность увидеть варианты, которые рассматривал автор, создавая мир Эндера. Многие из этих коротких историй позже выросли в полноценные романы, некоторые вошли главами, а другие растворились в них, расплелись сюжетными линиями и мотивами.
Премия "Небьюла" Ассоциации Авторов Научной Фантастики и Фэнтези Америки в 1985 г. (категория "Роман").Премия за достижения в научной фантастике (Премия "Хьюго") в 1986 г. (категория "Роман").
Орсон Скотт Кард – один из лидеров американской фантастики и обладатель множества наград, включая несколько высших – премий «Хьюго» и «Небьюла». Цикл романов об Эндере Виггине, юноше, который изменил будущее человечества, принадлежит к лучшим произведениям писателя. «Эндер в изгнании» – непосредственное продолжение знаменитой «Игры Эндера», но написанное позже всех основных книг цикла и отвечающее на многие вопросы, которые могли возникнуть у читателей.Эндер Виггин узнает, что не может вернуться на Землю.
Небольшая группа историков и ученых, умеющих пользоваться машиной времени, наблюдает за прошлым нашей планеты.Человечество на грани гибели. После целого века войн, чумы, засухи, наводнений и голода население сократилось до одного миллиона. Ученые пытаются возродить Землю, воздействуя на ход событий в прошлом. Но имеют ли они на это право?
Жизнь Барта была праздником, и он любил наслаждаться каждым мгновением исполненных желаний: еда, развлечения, секс, опять еда… Когда тучность становилась помехой удовольствиям, нужно было лишь избавиться от ожиревшего тела — снова и снова.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Необитаемые острова-маяки выполняют самые разные функции: информируют суда о погоде, принимают их и пропускают через шлюзы во внутреннюю гавань. Автоостров может проделывать и спасательные работы. Для этого на нем есть быстроходный катер и два робота. Но однажды к вычислительной машине, управляющей островом-маяком, с помощью антенны подключили мозг человека…
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.
В начале 1890-х годов, когда виконт Артюр Виктор Тьерри де Виль д’Авре — французский художник, натуралист и археолог-любитель — начал рисовать для развлечения детей фантастические картинки, никто еще не пользовался словом «комикс». Но постепенно эти картинки сложились в самый настоящий научно-фантастический комикс о забавных космических приключениях ученого академика месье Бабулифиша и его слуги Папавуина, а выпущенный в 1892 г. альбом «Путешествие на Луну в канун 1900 года» стал одним из самых красивых и разыскиваемых коллекционерами изданий в истории научной фантастики.
Начинается история с того, что великий джинн Мелек Ахмар просыпается в саркофаге, куда его хитростью запихнули враги. Мелек проспал несколько тысячелетий и совершенно ничего не знает о том, как переменился мир. Впрочем, как раз этот момент Раджу Джиннов не особенно волнует, для этого он слишком могуществен. И вот Мелек спускается с гор и встречает по дороге гуркху Гурунга, который обещает отвести Владыку Вторника в город Катманду, управляемый искусственным интеллектом с говорящим именем Карма. Большая часть человечества сейчас живет в мегаполисах, поскольку за их границами враждебные нанниты уничтожают все живое.
Молодой ученый открыл способ получения безграничной энергии и с гордостью демонстрирует его своему старому учителю…