Песье дерьмо - [3]

Я легкомысленно махнул рукой. Тяжесть последних часов свалилась у меня с плеч, мне хотелось смеяться. Вовремя сойти с ума - не такая уж и плохая штука. В этом сумасшествии было свое восхитительное удовольствие. И своя выгода. Все имена и свойства всех растений открылись мне. Могущество этих маленьких растительных тварей, более древних, чем животные, - тварей, которых мы привыкли безжалостно топтать ногами или просто не замечать, было поистине неограниченным, а знания беспредельными. Уж теперь-то я знал, что мне делать, когда меня навестят гости... Оставшееся мне время я посвятил тому, что завязал некоторые полезные знакомства среди флоры.

Прежде всего я разжевал пару листков травы Асорт, позволяющей добиться успеха в любом ремесле, даже если это ремесло наемного убийцы. Затем сунул в волосы одну из кудряшек бессердечной травы Дягиль, придающей неотразимую убедительность любым словам, даже если это откровенная ложь. После того я рассовал в различные части своей одежды всевозможные листки, стебельки и корешки. Трава Разрыв, продетая сквозь дырочки для пуговиц на холщовой рубахе, должна была разомкнуть любые замки и распутать любые путы, которые на меня были бы надеты и навязаны. Также, если бы меня посадили под замок или, скажем, сунули в багажник автомобиля, мне достаточно было прикоснуться этой травой к дверце - и дверь сама слетела бы с петель, как будто ее подорвали хорошей пачкой динамита. Даром, что ли, она называлась Разрыв-травой?! В карман рубашки я положил корешок травы Стрелки - теперь мне было не страшно никакое огнестрельное оружие: трава Стрелка защищает своего хозяина получше, чем самый тяжелый бронежилет. Не знаю, как пушечные снаряды, а вот пули, хотя бы и винтовочные, будут отлетать от меня, как горох от стенки. За щеку я сунул траву Прострел, которая оберегает от любых колющих и режущих ранений, нанесенных штыком, кухонным ножом или даже лопатой. Затем я достал из верхнего ящика стола револьвер, сунул в дуло засушенный листочек травы Колюки и подпалил его спичкой. Обкуренное дымом травы Колюки оружие никогда не дает осечки и гарантирует стопроцентное попадание. Повертев в руках траву Тирлич, я благоразумно положил ее на место... ну ее, лучше я не буду с ней связываться... ведь не собираюсь же я в ближайшее время становиться оборотнем... В щель между половицами я запихнул траву Дурь. В старинную черную книгу с обтянутыми телячьей кожей досками вложил траву Адамова голова. А в карман брюк, со всеми возможными предосторожностями, поместил страшную траву Саву. Я обращался с ней, как с самодельной атомной бомбой. Брал я ее не голыми руками, а через носовой платок. При этом отвернув лицо в сторону и крепко-накрепко зажмурив глаза. "Страшна бо та трава: как человек найдет на нее в поле или в лесе, тот человек умом смятется и сам не свой будет..." Когда я закончил свои приготовления, на улице послышалось мягкое фырчание "Форда". Вскоре на крыльце загремели многочисленные шаги.

Их было трое. Они вошли в низкую дверь один за другим, и сразу в комнате стало тесно. Впереди шел Дылда, его руки болтались, как веревки, а длинные челюсти ходили ходуном: то ли он жевал, то ли просто нервничал. За ним следовал бородатый громила в желтой безрукавной майке и синих спортивных штанах, сильно и подозрительно отвисавших с одной стороны. На покатое бабье плечо была навешена штурмовая винтовка АК-74 с подствольным гранатометом ГП-25. Страшненькое оружье. Войдя, они расступились, пропустив вперед Хлыща. Хлыщ был в джинсиках и черной кожаной куртке с многочисленными замочками. Задний карман джинсиков и внутренний карман куртки заметно оттопыривались. Он быстро огляделся, подмечая все мелочи, которые ему следовало подметить: неплотно задвинутую крышку подпольного лаза, приоткрытый ящик письменного стола, в котором я держал револьвер, и, наконец, мой вызывающий вид. Его левая бровь неудержимо поползла вверх: мой вызывающий вид его удивил. Я полулежал на диване, обняв руками округлую спинку и водрузив ноги на письменный стол. Меня переполняло совершенно неуместное и непонятное мне самому веселье. Мне хотелось подшучивать и пускать пузырики, как шампанское. Должно быть, это травы на меня так подействовали.

Крошечное личико Хлыща капризно сморщилось и стало похожим на детский кулачок.

- Ты хорошо устроился, - обиженно сказал он. Он всегда обижался, если веселились без него.

Я лишь пожал плечами.

- Сдается мне, ты не выполнил моей просьбы, а, Леший? - продолжал Хлыщ все тем же гнусавым голосом.

- Совершенно верно, - подтвердил я.

- А что так? - разочарованно протянул Хлыщ. - Мне почему-то думалось, что тебе будет жалко своей девчонки. Неужели тебя не беспокоит ее судьба?

- А чего мне беспокоиться, - сказал я легкомысленно, - я ведь знаю, что с ней ничего не случится. Ты ее пальцем не посмеешь тронуть. Да что там не посмеешь! - теперь ты просто не сумеешь этого сделать. Так что это не мне надо беспокоиться. Это тебе надо беспокоиться, Хлыщ.

- Ты говоришь так, будто прячешь в подполье целую кодлу. Ты ведь не прячешь в подполье кодлу? - с тревогой спросил он.