Песчаный поход - [6]

– По палатке вновь прокатился ленивый смешок, а земляк только небрежно отмахнулся:

– Ой, не задрачивай!

– Слышь, Шурик, обломись… Кончай базар, отбой был! Нехотя протянул с кровати зам. старшины.

Тут Саше стала понятна причина неудержимых, доводивших лежащих на кроватях дедов чуть ли не до конвульсий, припадков смеха – мужики к тому часу уже успели хорошенько обкуриться.

– Момент! Ну что, все поняли?

– Так точно! – за всех ответил Саша.

– Ну, Гора, а у тэбэ дийсно зэмляк шаре, – с расстановкой выдавил самый здоровый из группы.

– Во бля! Никак у нашей птички голосок прорезался?! А? Братусь? – тут же съязвил сержант и продолжил: – Где-то через неделю – большая операция, поэтому каждый из вас будет закреплен за одним из старослужащих, а пока – готовиться к рейду. Глядишь, кто-то да пойдет. Ты, он обратился к Полякову, – садишься механиком-водителем на сто сорок восьмой борт. Пойдешь завтра после развода с техником роты в парк и, не приведи Господи, если машина не будет готова к выходу! – Он, указав на второго сержанта, добавил: – Это его БМП, он тебя за нее сожрет с ремнем, дерьмом и сапогами! А вы, соколики длинногривые, пойдете со мной и получите свои ПК[5]. Ты, Хасан, как там тебя дальше, пойдешь в отделение замка. Понял?! Ну да ладно, завтра поймешь… Ну а ты, донбассец, будешь тащить службу у меня. Да, Гора? – И, не дождавшись ответа, закончил: – Так, все! Подшились, побрились, подмылись – отлично. Отбой! Быстро… вашу мать!

Когда «молодята» улеглись, пятерка собралась на «военный совет». Костяк в ней, безусловно, составляли два человека – Шурик и Гора. Сержант, призвавшись из Днепропетровска осенью 1982 года, после двухмесячного карантина пришел в роту на должность рядового пулеметчика. Толковый, бойкий, язвительно-дерзкий, он уже через полгода в звании младшего сержанта командовал третьим отделением. В боевых ротах укоренилась продиктованная необходимостью традиция назначать на командные должности опытных солдат, а приходившие из учебных подразделений сержанты, разумеется, если они не проявили себя должным образом, могли до самого дембеля таскать ПК или АГС. То же самое относилось и к спецам.

Даже несколько серьезных «залетов» – а при возникновении конфликтных ситуаций Шурик, как правило, не церемонился и разрешал их самыми радикальными методами, не помешали ему получить эту, по солдатским меркам, привилегированную должность.

Став командиром отделения, Шурик проявил недюжинный талант прирожденного политика и, лихо обломив парочку зарвавшихся сержантов-старослужащих, тем не менее сумел построить прекрасные, дружеские отношения с замкомвзвода и зам старшиной, не говоря уже об офицерах. Пономарев открыто заявил, что по уходу Метели тот займет место замкомвзвода.

Гора же был полной противоположностью своему другу и постоянно терпел от него ежедневные и ежечасные, довольно едкие подначивания. Впрочем, не считая взводного и Братуся, Шурик был едва ли не единственным человеком в роте, кто мог позволить себе подобную вольность. Несмотря на спокойный и внешне флегматичный характер, Гора был главным калибром команды.

Придя в роту вместе со всеми, он буквально через пару недель заявил о себе тем, что одним небрежным, коротким ударом слева завалил самого страшного врага молодых солдат четвертой мотострелковой – замка второго взвода, старшего сержанта Гуся.

Эта почти двухметровая туповатая детина, немилосердно гонявшая всех салаг, для острастки вновь прибывших решила отыграться на довольно крупном и спокойном мальчике. Ну а для Горы, к восемнадцати годам имевшего звание кандидата в мастера спорта по боксу и богатый опыт уличных побоищ, этот неповоротливый, всего лишь на полголовы выше его ростом деревенский увалень вообще как противник не представлял хоть сколько-нибудь серьезной опасности. Да к тому же он был совсем непростой парень и буквально за несколько мгновений до того, как, походя «вырубить дедульку», просчитал, что ему эта наглость вполне может сойти с рук. И не ошибся… Старослужащие, с трудом проглотив горькую пилюлю, пошумели, поугрожали: «Сгноим ублюдка! До дембеля из дерьма не вылезешь, в нарядах подохнешь, душара!!!» – походили вокруг да около, однако, несмотря на «греющие душу сладкие обещания», связываться с резким и решительным юношей не рискнули.

К службе он относился спокойно, исполняя обязанности комсорга взвода и, будучи одним из лучших снайперов батальона, на операциях был чем-то вроде персонального телохранителя Пономарева. Это, впрочем, не мешало лейтенанту по возвращении в полк под предлогом «с земляка и спрос вдвойне…» постоянно донимать своего недавнего напарника. Шурику такое положение дел давало неистощимое поле для шуточек типа: «Слушай, Гора, а что у вас там, в Донбассе, все такие уроды или только ты с Пономарем?»

А еще он, успев пару раз побывать в госпиталях и уже, потом, пройдя двухмесячные курсы при полковой санчасти, получил назначение на должность внештатного санинструктора. Как парень обязательный, Гора натаскал из перевязочной марли, бинтов, всевозможных мазей, после чего по собственной инициативе начал добровольно лечить всю роту: климатические условия высокогорья способствовали тому, что самая незначительная ранка или даже просто царапина через пару дней превращалась в незаживающую месяцами гниющую язву.