Песчаный город - [28]

Назвав вероломному агенту сумму, возвратить которую приказал ему султан, и получив по обыкновению уверение в бедности, а не деньги, он велел запереть его в клетку, где находился лев, не евший со вчерашнего дня, и приковать таким образом, чтобы лев не мог достать до сборщика, пока тот стоит прижавшись и не делая ни малейшего движения.

Это приключение занимало в ту минуту весь Рабат, и Шарль Обрей в сопровождении своего чичероне последовал за толпой к этому зрелищу. Осужденный был человек, известный своей редкой энергией. Он объявил, что Аллах докажет его невиновность, и что лев будет побежден в этом поединке. Он знал, что закон и обычаи воспрещали предавать мусульманина смерти из-за денежного вопроса: следовательно он был уверен, что его не заморят голодом, и что он должен опасаться только когтей льва.

Когда доктор подошел к клетке, которую мухтсиб велел перенести на главную площадь Рабата, пытка длилась уже два дня. Накануне лев только бешено прыгал до самого конца своей цепи, чтобы постараться схватить свою жертву; но теперь зверь, убежденный в бесполезности своих усилий, лег, вытянувшись, как можно дальше по направлению к каиду. Надо было видеть с какой свирепой алчностью глядел он на него, раскрывая и закрывая свои большие глаза, как будто заранее вкушал удовольствие, с каким его сожрет… Бен-Аис — так звали каида — стоя неподвижно в углу клетки, ухватившись левою рукою за решетку, чтобы поддержать себя в утомительной позе, которую вынужден сохранять, из хвастовства осыпал льва оскорбительными названиями.

Так продолжалось еще два дня. Лев, побуждаемый голодом, все делался страшнее, и каид, которому одна минута дремоты доставила удар когтями, разорвавший ему икру, наконец, уступил, побежденный не страхом, а сном. Он заплатил сумму, назначенную ему, и сохранил не только свое место, но все привилегии, связанные с ним.

Коран запрещает всякому мужчине налагать руку на женщину, и поэтому в каждом Марокканском городе есть палачиха, называемая в насмешку ахрифа, то есть снисходительная. Но справедливость требует сказать, что здесь жалуются властям на женщин только в последней крайности.

— Я в Марокко уже двадцать лет, — сказал Хоаквин доктору, который собирал у него все сведения об этих странных обычаях, — но видел казнь женщины только один раз ахрифа отрубила ей голову ятаганом со всем проворством записного палача.

— Женщина не создана для подобного ремесла — ответил доктор, — я полагаю, немногие добиваются чести занять этот пост.

— Напрасно вы это думаете, сеньор: ахрифы очень уважаемы в Марокко, притом они находятся под покровительством пророчицы Аэши.

— Это что еще за женщина?

— Вы требуете от меня новой экскурсии в область исторической легенды, — напыщенно сказал бывший студент Саламанкского университета.

— Сеньор Хоаквин хочет заставить себя просить?

— Нет, сеньор, я повинуюсь вам. Аэша — дочь меккского патриарха Абу-Бекра. Магомет, который хотел привлечь на свою сторону этого человека, очень влиятельного в своем племени, сватался за его дочь, еще ребенка; брак был отложен, и Магомет взял ее своей второй женой, когда ей минуло пятнадцать лет. Магомет нежно любил ее всю жизнь, и она сопровождала его во всех его путешествиях По возвращении с войны, которую он вел с мольташиками, Аэша потеряла свое ожерелье и, отыскивая его, осталась позади войска; мусульмане, встретив ее верблюда, отвели его в лагерь, думая, что жена пророка находится в носилках, которые нес верблюд. Не найдя своего верблюда, Аэша пришла в глубокое отчаяние. Ее встретил в этом состоянии молодой араб по имени Сован, который посадил ее на своего верблюда и привез в лагерь.

Увидев, что она возвратилась из пустыни с молодым воином, подозрительные арабы обвинили в неверности жену своего пророка. Она даже была принуждена защищаться перед самим Магометом. Но ее отец, Абу-Бекр, и ее супруг признали ее невиновность.

Когда Магомет почувствовал приближение кончины, он удалился к Аэше, не желая, чтобы кто-нибудь другой, кроме нее, был свидетелем его последних страданий.

После смерти пророка она способствовала удалению с калифского престола Али, которому не прощала совет, поданный им Магомету, допросить ее служанку, когда распространили сомнение в ее супружеской верности. Аэша удалилась в Мекку, где собрала всех врагов калифа и отправилась оттуда с многочисленным войском под командою Талаха и Зобеира. Овладев Баской, она дала сражение Али. Но в начале битвы Талах и Зобеир были убиты, и Аэша, которая на своем верблюде ободряла сражающихся, попала во власть Али, который окружил ее уважением и даже дал пятьдесят женщин прислуги. Он велел отвезти ее в Мекку, где она и умерла. Мусульмане назвали ее пророчицей и поставили в число четырех несравненных женщин, появлявшихся на земле.

— Все это очень интересно, сеньор Хоаквин, и доказывает, что вы прежде с любовью занимались вашими учительскими обязанностями. Но признаюсь, я не вижу, почему ахрифы взяли Аэшу в свои покровительницы.

— Подождите конца. Пока жена пророка жила в Мекке, к ней со всех сторон приходили спрашивать толкования трудных мест корана. Вот однажды, когда женщина была присуждена к телесному наказанию, Аэша не допустила, чтобы приговор исполнил мужчина, и с той поры начинается происхождение ахриф.