Пёс - [4]

* * *

Когда в глазах погасли разноцветные сполохи, Вольф нашел в себе силы оглядеться. Переход оказался болезненным. Был момент, когда Путилофф думал, что его разорвет на части. Но, слава богу, все закончилось благополучно! Он огляделся, но вокруг не было ни души: ни доктора Штруделя, ни его помощников, ни его адской машинки. Лес альтернативного мира ничем не отличался от обычного: те же деревья, тот же запах преющей листвы, словно Вольф никуда и не перемещался. Даже дуб, на поляне возле которого Штрудель устроил лабораторию, в этом мире стоял на том же месте. Только здесь могучий исполин был расщеплен вдоль ствола ударом молнии, а в родном мире Вольфа гроза видимо обошла дерево стороной.

— Так, — размышлял на ходу Путилофф, поправляя на спине старый брезентовый вещмешок, с какими воевали русские в пятидесятых, — до ближайшего жилья не менее суток ходу. Нужно поторапливаться — времени на выполнение миссии в обрез.

— Эх, сигаретку бы, — размечтался Вольф. Но сигарет ему не дали, опасаясь, что таких марок в альтернативном мире не выпускают.

— Раздобудешь на месте, — бесстрастно заявил Штрудель, — а до этого — потерпишь. От никотинового голодания еще никто не умирал!

Вольф определил направление и зашагал на восток. Он не успел далеко отойти от места переброски — под его ногами неожиданно разверзлась земля, и Пес ухнул в черную неизвестность.

Сознание вернулось с тупой головной болью. Вольф попытался сесть, но, треснувшись обо что-то твердое головой, со стоном повалился обратно.

— Оклемался, кажись, бедолага, — сквозь гул в голове донесся до Вольфа дребезжащий старческий голос. Слова были произнесены на русском языке. — Ты, касатик, не ерепенься, а то с печки сверзишься!

Вольф затравленно огляделся: над ним нависал грубо обработанный бревенчатый потолок, слева — стена из точно таких же бревен, справа обзор закрывали цветастые ситцевые занавески. Неожиданно они распахнулись, и перед Вольфом появилось лицо крепкого седого старика.

— Как я сюда попал? — жмурясь от яркого света, спросил Путилофф по-русски.

— Я тебя, болезный, сюда на собственном горбу притащил! — не без гордости ответил старик. — Угораздило же тебя в старую берлогу провалиться, да еще головой об корягу… Если б не Полкан, лежать бы тебе там до сих пор.

— А Полкан это кто?

— Пес мой, — охотно пояснил старик, — он-то тебя и учуял. Ты это, давай, слазь с печки, если могешь. Бульончика мово похлебай. А то почитай вторые сутки без сознанки валяешься.

Вольф скинул босые ноги с печи, в задумчивости пошевелил пальцами. Срочно нужно было выбирать модель поведения. Их было несколько, и одна из них — симуляция амнезии, показалась Вольфу самой перспективной. Ударился головой — ничего не помню. Определившись, пес с трудом слез с печи и уселся за стол. Нужно как можно скорее восстанавливать форму. Старик выдернул из печки закопченный чугунок. Запахло одуряюще. Вольф непроизвольно сглотнул слюну.

— Ты это, сынок, не серчай, — проскрипел старик, — я твоего рябчика съел вчерась. Ты где его подстрелил?

— Не помню, — напряженно выдавил Вольф, не зная чего ожидать от старика, — а что?

— Странный он какой-то был, — задумчиво почесал седой затылок дед, — жирный, словно куря бройлерная, мериканская. И вкуса никакого — как будто кусок картона приготовил.

Вольф опешил: этих рябчиков разводили на ферме рядом с Терехоффкой и навязали ему таки одного. Дескать, охотник, заплутал. Ни кто ж и не думал, что такая малость способна провалить дело. А этот старый хрыч попробовал птичку и мгновенно определил — не наша. Тут ухо надо держать востро.

— А ты сам-то паря откедова? — разливая благоухающий бульон по тарелкам, по-свойски поинтересовался старик.

Вольф изобразил на лице крайнее смятение:

— Не помню!

— Эк, — изумился старик, — как ты головой приложился-то. А хоть как зовут-то тебя, помнишь?

— Во… Вова, Владимир.

— А меня Степанычем кличут. — Старик закинул чугунок с бульоном в печь и протянул Вольфу крепкую сухую ладонь. — Будем знакомы.

Пес пожал протянутую руку, приятно удивившись крепкому рукопожатию — несмотря на годы, старик был в отличной форме.

— Ну, ты, Володька, не тушуйся, пройдет, — добродушно улыбнулся Степаныч. — На фронте таких случаев — сплошь и рядом. Можно сказать, что контузило тебя сильно.

— Точно, — согласился Вольф, — похоже очень.

— А ты что, тоже воевал? — осведомился у незваного гостя Степаныч. — То-то гляжу у тебя пулевых ранений тьма! Где воевал-то?

Вольф понял, что прокололся еще раз. Он солдат, а не шпион. Если он попадет в руки местным спецслужбам, его вычислят в пять секунд.

— Не помню, — Вольф мучительно соображал, что же сказать, — кажется, Кавказ (русские там всегда воевали), Китай (граница должна быть рядом, может какие столкновения были)…

— Ну, насчет Китая это ты, паря, загнул! — рассмеялся старик. — Из Чечни, значит. Это надо спрыснуть! — Невесть откуда он вытащил большую запотевшую бутыль. — Фронтовикам не грех, — поучительно сказал он, разливая жидкость по стаканам, — к тому ж завтра праздник!

— Какой? — поспешно спросил Вольф.

— Ну, Володька, я смотрю, ты себе всю башку отбил! Девятое завтра — День Победы! Ну, вспомнил?