Первый виток спирали - [75]

Одеяло продолжало бубнить ей еще что-то нечленораздельное. А, может быть, даже уже не ей.

— Ты как ребенок, — примирительно сказала Мари, — Ничего ведь страшного не случилось… Давай, правда, просто обо всем поговорим… Джу?…

Одеяло снова начало сабвуферно бубнить ей что-то в ответ, из чего Мари смогла разобрать только что-то вроде: «Могу и вовсе уйти…».

«Вот здорово! — подумала девушка с неожиданно нахлынувшей на сердце тоской, — После этой фразы я вовсе не удивлюсь, если утром его и след простынет…».

Побубнив еще немного, одеяло успокоилось и постепенно затихло. И Мари не знала, уснул ли Джу или просто лежит там и о чем-то думает. Сама же она еще довольно долго не могла успокоиться. Ее рука ныла, а в ответ ей тоска грызла сердце. Ну вот и все, он обиделся, хотя вообще-то, по идее, должна была обидеться она. И ничего тут уже не сделать. Мозг этого парня устроен как-то шиворот-навыворот, и потому объяснить ему хоть что-то, всегда представляется задачей трудновыполнимой.

Обида в груди Мари уязвлено бурчала: «Ну и пусть идет! Пусть валит! Я-то думала, что он мне друг, а он…». На что досада ей плаксиво отвечала: «Ага, и буду тут опять одна… Совсем одна в этом дурдоме. Какой бы дурак он ни был, но будет жаль, если он уйдет… Я не хочу быть одна… Так не хочу снова быть тут одна…». И обида, и досада сошлись в итоге в одном — им обоим было очень плаксиво и грустно. Глаза Мари, против воли, затуманились от слез, и пара слезинок горячо скользнула по щекам вниз. Но Мари лишь инстинктивно прижала ладонь к трясущимся губам. Никто не должен слышать как она плачет. Никто. И уж тем более он…

В голове девушки, тем временем, снова начали мелькать какие-то назойливые яркие вспышки, связанные с ее прошлым. Однако вспоминать об изнасиловании ей сейчас совсем не хотелось. Она и так уже была расстроена из-за всего, что только что произошло. Поэтому Мари настойчиво гнала от себя эти вспышки, пытаясь хоть как-то успокоиться и уснуть. И, в какой-то момент, ей это практически удалось. Глаза ее начали слипаться, а разум накрыла спасительная волна равнодушия и апатии.

Но, когда Мари уже почти полностью уснула, ей показалось, что кто-то беззвучно подошел к ее кровати и склонился над ней. Как это часто бывает, когда находишься на грани между сном и реальностью, девушка не могла пошевелиться, а лишь только с трудом открыла глаза, разлепив свои тяжелые веки. В склонившемся над ней человеке, Мари неожиданно узнала Джоуи. Заметив, что она на него смотрит, парень вдруг как-то болезненно скривился и тихо прошептал: «Это был не я… Ты же это знаешь… А с Аньей… Я правда этого не хотел…».

Мари настолько резко вздрогнула, словно ее стукнуло разрядом тока, и тут же села на кровати, силясь поймать сбившееся дыхание. По спине ее быстро пробежала вниз капля холодного пота. В палате царила тишина и темнота, и никакого Джоуи, естественно, здесь не оказалось. Мари шумно выдохнула, понимая, что ей всего лишь приснился кошмар, и попыталась успокоиться, прислушиваясь к тихому, размеренному дыханию спящего Джу. Она никак не могла понять, спросонья, сколько времени она уже проспала. И хотя Мари настойчиво казалось, что она сомкнула веки только на минуту, скорее всего, она проспала намного дольше.

Кошмар не давал девушке покоя, как и вновь настойчиво закрадывающиеся в ее голову картинки. Очевидно, произошедшие ночью события растревожили ее память, послужив своеобразным толчком к восстановлению утраченных воспоминаний. Но только самой Мари, почему-то, совершенно не хотелось вспоминать сейчас о чем-нибудь страшном и мерзком. Поэтому девушка отчаянно попыталась отыскать среди припрятанных ею таблеток снотворное. Но Мари вовсе не была специалистом по внешнему виду медикаментов, и поэтому просто выпила их все разом, надеясь лишь только на то, что ее, в итоге, не накроет также сильно, как Джу.

Как ни странно, но принятые ей лекарства подействовали желанным образом, и уже через несколько минут девушка глубоко и мирно спала.

* * *

Мари разбудили ласковые лучи утреннего солнца, нежно щекотавшие ее опущенные ресницы. Но прежде, чем открыть глаза, она вспомнила о ночном происшествии и последовавшем за ним тревожном кошмаре. Из-за этого на душе у нее вновь стало тоскливо, а открывать глаза совсем расхотелось.

«Наверняка, Джу уже смылся, пока я спала, — печально подумала Мари, — Хотя… конечно, если я не открою глаза, то я не смогу быть в этом полностью уверена».

Где-то в глубине души девушки все еще теплился слабый огонек надежды. Что ни говори, а одиночество и больница заставляют человека ценить даже таких вот спорных приятелей. Лишь бы не оставаться одному, лишь бы хоть кто-то был рядом…

Открыв глаза, Мари, первым делом, оглядела соседнюю кровать. К ее облегчению, Джу спал на ней, как застреленный, и одна рука его свешивалась в проход. Половина лица парня была живописно засыпана прядями волос, казавшимися рыжими из-за золотивших их лучей солнца. Но, не смотря на это, Мари все же смогла разглядеть свежий фингал на его скуле. Ей вдруг подумалось, что синяк смотрится весьма органично на его вредном лисьем лице. Наверняка, Джу, в целом, был далеко не дурак подраться. Широкоплечий, высокий и жилистый, он создавал впечатление очень крепкого парня. Что, в принципе, хорошо сочеталось с его вредным, задиристым характером, хотя совершенно не сочеталось с какой-то неожиданно присущей ему природной мягкостью. И этот легкий диссонанс качеств делал его довольно интересным персонажем, и, при этом, чем-то слегка похожим на Джесса.