Первый ученик - [53]

Макс снова почувствовал удар в плечо и едва не повалился вперед. Блондин явно продемонстрировал найденную у него пластину.

— Длинного ко мне. Остальные не нужны, — распорядился голос за спиной и спустя один удар сердца добавил. — Если не вернемся через десять минут, уберите.

Макса рывком поставили на ноги. Он еще успел поймать полный паники взгляд Игрокова, прежде чем его потащили в сторону.

Тилиф прищурил голубые глаза и кивнул одному из мужчин. Максу тут же освободили руки. Стоило отойти от той спрятанной в перелеске поляны, как они перенеслись в другую реальность. Стояли палатки, горели костры, в котелках готовилась еда. С другого конца лагеря раздался задорный девчачий смех, от которого Грош непроизвольно вздрогнул.

— Я должен был догадаться, что ты сунешь нос с мои дела, малой, — лениво проговорил Шрам. — Но все же надеялся, что ты умнее, — мужчина покачал головой.

Макс сделал вдох и едва заметно поморщился от удушающего запаха гниения. Хвосты Тилифа были здесь, рядом с ним.

— Ты не мой отец, так что лирику можно опустить и перейти сразу к вариантам.

Макс смотрел, как двое мужчин деловито спорили о чем-то у костра, как еще один двигал в сторону зеленый ящик, а худенькая девушка в сером спортивном костюме передала ему бутылку воды. Даже не верилось, что все это происходило в двух шагах от места, где им приставили пистолеты к затылкам.

— Ты всегда мне нравился: не ханжа, не идеалист, не дурак, — рассмеялся Раимов, — но чувства не стоят ни онна, — улыбка, еще больше кривившая его лицо, исчезла. — Буду честен, раз уж ты умудрился влезть в это дело, — он подкинул на ладони табличку, — вылезти обратно не получится. Выбор прост: либо со мной, либо против меня.

— С тобой, — быстро ответил Грош, он бы сейчас и Нефедычу пообещал отличником стать.

— Я рад, — мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, — но придется доказать делом.

Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.

Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.

— Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.

— Тогда в открытую, — мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. — Те двое — свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули — два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, малой. Два выстрела — и ты свободен, как ветер, — Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. — Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу, имени Раимова, — Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, — или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну, — рука с оружием требовательно качнулась. — Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.

Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.

— Ну, давай, — подначил его мужчина. — Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет — парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, малой. Настоящий выбор.

Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.

Всего два десятка шагов — и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый, и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.

Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее, где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.

— Не тяни, — посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. — Только хуже будет. Отстрелялся и свободен, — и они с белобрысым заржали.

Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.

— Макс, — простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.

Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.

Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.

Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен — почти десятка.

И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх — пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули — два трупа».