И вот Микитов колодец. Новый колодец. А все-таки колодцы чистят… И летит «почтальон» в колодец. Даже Микита не заметил. Думал, капли с ведра. И когда Микита сказал: «Ну и водичка!» — дедушка ответил: «Еще чище станет…» А прямее сказать, как ты скажешь? Рядом — пятеро. И близко кузница…
Колхозный оркестр вдруг заиграл «Интернационал». Застыл строй. И сотни рук — в пионерском салюте.
Один только я не в строю, а возле дедушкиного кленика. Но и моя рука тоже замирает в пионерском салюте.
И только кленовый листок красным лоскутом трепещется по ветру…
Нет, не один. Лист еще держится на многих деревцах.
И на деревце Олегова дедушки.
И на том, что посадят в память о павшем муже тетки Аксиньи.
Их много. Очень много их, деревцев…
И горят листья под солнцем.
И трепещется на ветру красное знамя у старой, теперь вовсе не одинокой на этом пустыре яблони.