Первый президент (Хаим Вейцман) - [9]

5. Война и сионисты

Война застала Вейцмана в Швейцарии. Через Париж он возвращается в Лондон. Через некоторое время после возвращения он знакомится с С. П. Скоттом, редактором «Манчестер гардиан». Тот с интересом и сочувствием отнесся к тому, что говорил Вейцман — а говорил он, естественно, о сионизме, т. е. о евреях и Палестине. Редактор организует встречу с министром финансов, его фамилия многим знакома — это Ллойд Джордж. Вот что пишет об этом Вейцман (обратите внимание, как он скромен и объективен): «Моя первая встреча с Ллойд Джорджем состоялась в начале декабря 1914 года. В своих „Военных мемуарах“ Ллойд Джордж относит начало нашего знакомства к тому времени, когда я начал работать в военном ведомстве (1917 год), и связывает наши отношения с моей работой для британского правительства во второй половине войны. Его мемуары оставляют впечатление, будто Бальфурская декларация была выдана лично мне, в награду за эту службу, когда Ллойд Джордж стал премьер-министром. Хотел бы я, чтобы все было так просто и мне не пришлось бы познать тех горьких разочарований, того чувства неуверенности и той скучной кропотливой работы, которые предшествовали созданию Декларации. Но не с помощью лампы Аладдина делается история. В действительности Ллойд Джордж высказался в пользу создания еврейского Национального очага задолго до своего вступления на пост премьер-министра, и мы встречались с ним за это время несколько раз.»

Итак, первая встреча. X.Вейцман, С.П.Скотт и Ллойд Джордж.

«Вначале я оставался пассивным слушателем. Они говорили о войне — но как-то чересчур легкомысленно, как мне показалось. А мне было не до шуток, я не мог оценить английский юмор и вначале не понимал той исключительной серьезности, которая скрывалась за этим кажущимся легкомыслием. Потом Ллойд Джордж вдруг обратился ко мне и буквально засыпал меня градом вопросов: о Палестине, о наших поселениях, о еврейском населении страны и перспективах его роста. Я старался отвечать как можно подробнее.»

А вот как выглядит эта встреча на взгляд британских политиков той поры. В своих воспоминаниях Вейцман приводит слова жены Ротшильда. В разговоре с ней Ллойд Джордж, сообщая о своей встрече с Вейцманом, сказал: «Рассказывая о Палестине, доктор Вейцман сыпал библейскими названиями, куда более знакомыми мне, чем наши собственные позиции на западном фронте». Следующей была встреча с Бальфуром, министром иностранных дел. И опять Вейцман читал лекцию и разъяснял позицию сионистов. Контакты с британскими общественными и государственными деятелями становились чаще.

Разумеется, не все английские евреи были сионистами. Как и везде, имелись и ассимилянты, которые придерживались иных, нежели сионисты, взглядов. Разумеется, всякий человек имеет право на свои взгляды. Но эти ассимилянты — как, впрочем, и все ассимилянты — не понимали, что сильные мира сего не будут уважать их, скорее наоборот. Впрочем, предоставим слово Вейцману. Об одном из видных ассимилянтов он пишет следующее.

«Ему было трудно, в сущности, даже невозможно понять, что в глазах англичан антисионизм еврея вовсе не служит удостоверением его сверхлояльности по отношению к Британии. Он так и не сумел осознать, что для таких глубоко религиозных, воспитанных на Библии людей, как Бальфур, Черчилль, Ллойд Джордж, возвращение еврейского народа в Палестину — не пустая фраза, а истинное стремление, и потому оно представляется великим начинанием, вызывающим глубокое уважение. И уж конечно, ему не могло прийти в голову, что богатые евреи-антисионисты отнюдь не вызывают уважения у этих британских государственных деятелей. Я помню, как за несколько дней до принятия Декларации Бальфура Ллойд Джордж сказал мне: „Я знаю, что эта декларация обрадует одну группу евреев и вызовет неудовольствие другой. Но я решил поддержать вашу группу, потому что она стоит за великую идею“». Эта ситуация повторялась в истории неоднократно. Тихих и послушных ассимилянтов власти стран диаспоры терпят, конечно, охотнее, чем сионистов. Но их так же не любят, как и всех евреев вообще, и уж совершенно точно — уважают меньше, чем сионистов. Заметим, что при всем декларируемом хорошем отношении к выкрестам (ведь крещение еврея — это важная цель христианства), на самом деле к ним относятся с брезгливостью и никогда не забывают, кто они и откуда. Причем британские ассимилянты не просто дистанцировались от сионистов. Они пытались восстановить против них общественное мнение, и на них лежит, как писал Вейцман, «вина за двусмысленность в формулировке Бальфурской декларации, которая доставила нам впоследствии столько серьезных неприятностей».

Так или иначе, Вейцман продолжает борьбу. Описывая реакцию людей на деятельность сионистов, он указывает на то, что мотивы интереса людей к сионизму были различными. Одними двигала встревоженная совесть, другими — искреннее увлечение идеей. Разумеется, могли быть и третьи, и четвертые… Опытный фандрейзер[6] должен все это понимать и умом и сердцем. Вейцман был, несомненно, опытным фандрейзером. Воздавая должное всем, кто помогал, и особенно тепло рассказывая об Эдмоне Ротшильде, он пишет следующее: «Несколько людей его калибра и возможностей могли бы изменить всю историю Палестины и полностью ликвидировать весь ущерб, нанесенный нашему делу евреями-антисионистами и нерешительностью нееврейского мира. Но таких, как он, у нас больше не было.» Честно говоря, читая о деньгах, которыми оперируют сильные мира сего, среди которых есть и евреи, время от времени думаешь нечто подобное.