Первый постулат - [2]

Как только приземлились грузовые вертолеты, мы начали перетаскивать наше тяжеленное оборудование в пустые комнаты второго и третьего этажей старого туристического отеля. Там, конечно, уже много лет не было никаких туристов, но мексиканское правительство сохраняло там штат, состоящий только из местных — как часть Оцепенения, — так что отель не пришел в полное запустение. Мы простерилизовали здание с крыши до фундамента, и из маленькой амбулатории в Санта-Терезе к нам привезли два трупа.

Тем же вечером в одиннадцать часов Отто созвал собрание в большом круглом танцзале на первом этаже. Нас было сорок шесть человек, включая доктора Мигуэля Диаса Рамиреса, местного чиновника здравоохранения, моложавого парня (И. В. 57) с очень субтильной комплекцией и маленькой щеточкой усиков, который был прислан сюда из Вера-Круса для отбывания десятилетнего контракта. Именно Диас обнаружил двух muertos, как он называл их, в маленькой хижине на южном берегу острова у подножия небольшого холма, который местные называют горой Итца.

Тела, распростертые рядом на передвижных носилках, были ввезены в танцзал и водружены на круглую эстраду для оркестра в центре зала. Отто, Диас и доктор Стюарт уселись на эстраде, а все остальные поставили раскладные стулья и расселись неправильным полукругом вокруг эстрады. Мизансцена, кажется, пришлась Отто по вкусу. Он подошел к самому краю эстрады, посмотрел на muertos, словно на разверстую могилу, затем медленно поднял глаза и оглядел присутствующих. Когда он заговорил, в его обычно глуховатом голосе послышалось непривычное тремоло.

Первым делом он поблагодарил нас за эффективную совместную работу, которую мы успели показать. Затем он добавил, что у нас еще будет шанс проявить себя, так как предстоят трудные дни. Он глубоко вздохнул и сказал: «Большинство из вас, возможно, в курсе, что предварительный диагноз, сделанный нашим коллегой доктором Диасом Рамиресом, был подтвержден докторами Стюартом, Раппеллом, Чанем и мной. Похоже, не может быть сомнений в том, что мы имеем дело с двумя взаимосвязанными случаями микроорганической травмы. Каким-то образом — нам еще предстоит установить, каким именно, — их Иммунитет Полсакера оказался неспособным функционировать — у них практически не выявлено сопротивление первоначальной дегенерации тканей, — и два субъекта оказались жертвами того, что, похоже, является — и позвольте мне подчеркнуть, что это заключение получено сугубо опытным путем, включая подробнейшую аутопсию, — чем-то очень схожим, по многим показателям, с заболеванием, которое было известно как атипическая, или вирусная, пневмония. Отто сделал паузу, чтобы дать шоку как следует охватить аудиторию, и в этот самый момент кто-то в танцзале хихикнул. Громко.

Повисла отвратительная тишина. Лицо Отто сделалось ярко-красным, и все стали с негодованием оглядываться, чтобы определить преступника. Но правда заключалась в том, Энн, что им мог быть любой из нас. Мы целый день работали с невероятным напряжением, не имея ни малейшего понятия, с чем нам предстоит столкнуться; ходили, правда, какие-то дикие слухи, но все они вращались вокруг неких гипотетических мутаций редких тропических паразитов — и вот теперь Отто толкует о «вирусной пневмонии», что является не более чем словосочетанием из любого учебника по истории медицины. Согласно Теории Перманентного Иммунитета, у человека столько же шансов заразиться вирусной пневмонией, как быть раздавленным транспортным шаром или умереть от «старости».

В это краткое мгновение тишины, царившее, пока Отто не восстановил контроль над собранием, я бросил взгляд на эстраду и увидел реакцию доктора Стюарта и доктора Диаса. Доктор Стюарт, как обычно, казался полностью поглощенным собой, и я сомневаюсь, чтобы он вообще слышал смешок, прервавший заседание; его глаза, казалось, были сфокусированы в некой точке на потолке над головой Отто. Зато Диас смотрел, не отрываясь, на двух muertos и улыбался самой странной улыбкой, которую мне приходилось видеть. Он выглядел как человек, который поставил все свое состояние на то, что завтра наступит конец света, и только что получил известие о том, что выиграл.

С тех пор у меня была возможность очень хорошо узнать Диаса, но в тот день он был для меня просто еще одним незнакомцем на острове незнакомцев, а в следующие два дня я был слишком занят, чтобы говорить с кем-нибудь. Как только нас организовали для работы, мы должны были проделывать сотни анализов с мечеными атомами на изографах, а остальные секции продолжали присылать новые и новые образцы. Все работали по шестнадцать, восемнадцать, двадцать часов в сутки. Единственными людьми, которые имели возможность исследовать остальную часть острова, были ветеринары, чьей работой было провести обследование островной фауны — диких кабанов, оленей, игуан, а также змей и птиц, рыбы из прибрежных вод и гигантских съедобных моллюсков, которые дали острову название. Обследовали они также и значительную часть поголовья домашних животных. Ветеринары рассказывали, что городок Санта-Тереза был милым маленьким анахронизмом, что его жители скрытны, но не враждебны, и что все анализы оказались отрицательными: животная жизнь Исла-Караколес была абсолютно нормальной во всех отношениях.