Первый и последний - [2]

– Я ищу офис «Бронкс и Юэн», у меня назначена встреча… – бросаю быстрый взгляд на крупные наручные часы на запястье, – семь минут назад.

– О, тогда вам этажом выше, – сочувственно лепечет блондинка, а я уже прожигаю взглядом стрелку над лифтом, которая показывает, что тот в районе второго этажа. Слишком долго ждать.

– Где лестница?

На этот раз услужливая барышня не говорит, а просто показывает рукой куда-то вправо от лифта.

– Поторопитесь! – кричит она мне вслед, пока я во весь опор несусь в заданном ею направлении. – Он ждет максимум десять минут!

– Спасибо! – кричу в ответ, когда за мной захлопывается тяжелая стальная дверь, отрезая меня от уютного коридора и приведя на ярко освещенную лестницу.

Бегу наверх, чертыхаясь про себя и проклиная привычку опаздывать. Из-за нее на все важные встречи я попадаю взмыленная и запыхавшаяся. Так же будет и сейчас, нутром чувствую. Выбегаю на шестнадцатый этаж, по которому снуют люди с документами в руках. Ловлю первого проходящего мимо парня.

– Где конференц-зал?

– Вам малый или большой? – спрашивает он, не отрывая взгляда от документов.

Во мне бурлит отчаяние, когда я понимаю, что осталась всего минута времени и адвокат покинет несостоявшуюся встречу.

– Не знаю, – выпаливаю я. – Где у вас проводят встречи с клиентами?

– Прямо и направо.

– Спасибо! – кричу, пускаясь в том направлении во всю прыть.

Когда сворачиваю направо, вижу впереди тяжелую стеклянную дверь с матовым напылением и надписью «Конференц-зал». А из нее выходит высокий широкоплечий мужчина и, развернувшись ко мне вполоборота так, что я вижу только его спину и плечо, открывает соседнюю дверь, чтобы выйти.

– Стоп! – кричу я по привычке, как будто останавливаю съемку. Для пущего эффекта не хватало добавить: «Снято!», чтобы брови над карими глазами поднялись еще выше. – Стойте, – выдыхаю я, резко останавливаясь в паре метров от мужчины. – У нас назначена встреча.

– Полагаю, вы на нее опоздали, – произносит он, кивая, и снова собираясь схватиться за ручку двери.

Я бегом преодолеваю расстояние между нами и в который раз радуюсь тому, что ношу удобные «Конверсы», а не туфли на шпильке, иначе меня бы уже увозила скорая в сторону ближайшей больницы. Хватаю мужчину за руку и взглядом умоляю задержаться еще на минутку. Этот прием у меня уже доведен до автоматизма, потому что из-за моей патологической привычки опаздывать я часто им пользуюсь.

– Подождите, мистер Юэн. Мне очень нужна помощь.

– Тогда почему вы опаздываете на встречу, мисс Диккенс? Слушайте, а это не вы сняли фильм про порно-актеров?

– Я, – выдыхаю и выдавливаю из себя улыбку. – Понравился?

Лицо Герберта Юэна, всего на несколько секунд показавшееся человеческим, снова становится непроницаемой маской. Очень фактурный персонаж. Но о чем это я? Да, о деле.

– Мой бывший муж хочет обобрать меня до нитки. Помогите, пожалуйста.

Юэн несколько секунд рассматривает мое лицо, которое – я уверена – полно отчаяния, и кивает в сторону конференц-зала, который несколько минут назад покинул. Я облегченно выдыхаю и скольжу в дверной проем любезно распахнутой передо мной двери.

Спустя почти два часа после бесконечного повторения юридических терминов мистером Юэном и моих просьб пояснить, что это значит, я буквально вываливаюсь обессиленная из офиса знаменитой юридической фирмы. Мы наконец договорились о том, что они займутся моим вопросом. А поскольку я не могу бегать на все судебные заседания, мы просто подготовим доверенность и, по словам Герберта Юэна, они выиграют для меня дело. Я счастлива, что дело приняло такой оборот и мне не придется ходить в суд и видеть этого урода. Мудака, который, наверное, на всю жизнь оставил во мне огромную рану, которую залечить не удастся. Мало того, что я была лишена того, что наиболее дорого женщине, я еще и унижена за это. Как будто недостаточно было того, что я сама себя проклинала за ошибки молодости.

На обратном пути я решаю проигнорировать лифт и спускаюсь по ступенькам, потому что мне нужно пройтись. Адвокат разобрал иск моего бывшего мужа по косточкам и теперь я нуждаюсь во времени, чтобы перевести дух. Постоянный вопрос о том, как я до такого докатилась, упорно долбит висок и не отпускает. У нас с Оливером все начиналось так красиво и романтично. Он был очаровательным и окружал меня знаками внимания так, что любая женщина влюбилась бы. Он невероятно красив и обаятелен и так умело пускает пыль в глаза, что, не успев опомниться, я уже через два месяца после знакомства стояла у алтаря в Вегасе и светилась самой широкой из своих улыбок. Теперь же, когда он вогнал мне нож в спину, я думаю о том, как могла столько времени потратить на жизнь с ним и не распознать мудака, что каждый день крутился у меня под носом. Это же насколько нужно было быть ослепленной любовью, чтобы не замечать даже самых очевидных сигналов? Например, насколько он пренебрежительно общался со своей семьей и как ненавидел всех, кто успешнее и сильнее его самого.

В начале моей карьеры Оливера можно было назвать сбывшейся мечтой. Он, казалось, искренне мне сопереживал, если что-то не получалось и говорил, что верит в меня, когда я сомневалась. Мне тогда казалось, что это он такой заботливый. А сейчас я понимаю, что на фоне достаточно успешного агента по недвижимости я выглядела непризнанным гением. И моего мужа эта ситуация устраивала. Нашим общим друзьям о моей работе он всегда рассказывал с таким снисхождением, словно я не карьеру строю, а леплю куличики в песочнице.