Первый художник: Повесть из времен каменного века - [14]

Получив хороший подзатыльник от Клыка за то, что отстал от других, он присел к одному из костров и с жадностью принялся за мягкий кусок свежего копченого мяса.

На следующий день охотники, без всяких приключений, добрались до своей пещеры, где были радостно встречены стариком и оставшимися дома женщинами. Привезенные припасы живо были перенесены в пещеру, и Клык с удовольствием осмотрел запасы, которых должно было хватить на всю зиму, даже если бы охота зимой оказалась невозможной.

Дикарь вздохнул полной грудью, широкая улыбка осветила его энергичное лицо, и громкая песня сама собой вырвалась от полноты душевного удовлетворения. Соплеменники подхватили песнь вождя, и долго радостные звуки не умолкали под сводами пещеры и, вырываясь наружу, расплывались в тихом вечернем воздухе.

ГЛАВА IV

Посуда. — Кремень делает горшок с украшениями. — Восторг Клыка. — Первый заказ. — Топор Клыка. — Мучительные думы. — Счастливая мысль. — Зимние работы.

Итак, наши переселенцы приготовились встретить надвигавшуюся зиму. Припасов было заготовлено достаточно, топлива тоже, хотя последние не особенно заботили Клыка: лес был близко, а потому всегда можно будет добыть сколько понадобится. На первый план выступили заботы о теплой одежде и посуде. Летом, когда постоянно имелась свежая дичь, все довольствовались жареным на угольях мясом, но зимой предстояло питаться сушеным мясом, которое дикари предпочитали варить для размягчения и этим обращать его в более съедобный вид.

Для этого необходимо было изготовить побольше глиняной посуды, за что и принялись женщины. В окрестностях оказалось много глины, и не представляло никакого затруднения перенести ее в пещеру. Самое трудное было вылепить из глины нужную форму и обжечь ее так, чтобы она не развалилась, когда посуду поставят для обжига в огонь. Кремень принимал деятельное участие в приготовлении горшков и часто приходил в отчаяние, когда видел, что из десяти-пятнадцати сделанных горшков годных получалось не более двух; остальные трескались и разваливались, как только их ставили в огонь.

Когда лепились большие горшки, то для прочности их обвязывали ремнем или свитой жгутом веткой, или прямо брали и делали из прутьев нужной формы корзину, обмазывали глиной и ставили в огонь. Обвязка или корзина быстро выгорали, и Кремень бывал поражен, находя на обожженных горшках точный отпечаток прутьев: очевидно, глина сохраняла все ямки и бороздки, которые получались от прутьев.

«Отчего бы не сделать это нарочно? — думалось Кремню. — Сделаю узоры, как на коре».

Не говоря никому ни слова, Кремень тайком вылепил небольшой горшок и, пока глина была сырая, стал выцарапывать на нем палочкой точки и черточки. От обвязки обыкновенно оставался ряд наклонных черточек, и Кремень изобразил на горлышке такие же; ниже он расположил два ряда точек, а затем ему пришла в голову мысль соединить эти точки наклонными черточками то вправо, то влево, и когда у него вышел ряд зубцов, то он пришел в полный восторг.

Однако ему постоянно приходилось отказываться от своего занятия и идти помогать то тому, то другому. Клык ценил его ловкость и уменье и не давал ему сидеть без дела: то он должен был плести корзины, то острыми раковинами скоблить внутреннюю сторону шкур, то отыскивать по берегам большие куски кремня, из которого опытные мастера делали топоры, ножи, наконечники для копий и проч.

Несмотря на то, что Кремень часто отрывался от своего горшка, он в конце концов кончил его и любовался пестрыми узорами. Оставалось обжечь его. Глина совершенно высохла, и однажды, когда все заснули, Кремень сунул свое произведение в костер и обложил раскаленными углями. Он боялся, что сухая глина совсем рассыплется в огне, и был очень удивлен и обрадован, когда вышло наоборот и горшок не только нигде не дал ни одной трещины, но сделался прочным как камень, и даже звенел, когда по нему ударяли твердым предметом.

Вытащив рано утром из костра свой горшочек и увидев, как он удачно вышел, Кремень надел его на палку и выбежал из пещеры. Положив его на траву, он отдался восторгу: хохотал, прыгал, визжал и вообще выражал свое удовольствие всеми способами, какие у него были в распоряжении, затем присел к роднику и старательно смыл с горшка копоть и золу.

Между тем, чутко спавший Клык услышал веселые крики Кремня и, обозленный, выскочил из пещеры, чтобы наказать дерзкого нарушителя спокойствия. Быстрыми шагами он подошел к Кремню, и его сильная рука схватила курчавые волосы мальчугана.

— А, звереныш! что ты кричишь?

Кремень жалобно застонал и выпустил из рук горшок, звонко ударившийся о камень и покатившийся по траве. Глаза Клыка уставились на красивый горшок, и рука мало-помалу разжалась. Широко открытыми от удивления глазами он смотрел на невиданные украшения и не мог понять, откуда они явились.

— Где ты взял этот горшок? — спросил он, схватив его и не сводя глаз с рядов зубчиков, черточек и точек.

— Это я сделал, сам! Никому не говорил, взял глину и сделал! — захлебываясь, говорил Кремень; он уже забыл встряску, заданную вождем, и был вполне удовлетворен произведенным на Клыка впечатлением.