Первый год войны - [89]

«Что за чушь? — подумал я. — Этого не может быть. Командиры дивизий, за исключением комдива 244, докладывали три часа назад, что все атаки отбиты и части прочно удерживают участки обороны. Сейчас 10 часов. Неужели за это время немцы могли опрокинуть наши войска и вынудили их к отходу?» Всем своим существом я чувствовал, что тут кроется какое-то недоразумение. Но проверить достоверность этого доклада не мог, так как связь со штабом армии в Старом Хуторе еще не восстановили, а в Козинке кабель снят.

— Из чувства воинского такта опровергать доклад Ветошникова не буду, но заявляю, что это какое-то недоразумение, — сказал я Баграмяну.

— Тогда пройдем к главкому, — ответил он, — а потом будем разбираться.

Главнокомандующий Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, выслушав доклад начальника штаба фронта, разгневался.

— Как же вы могли бросить войска в такой тяжелый момент? — еле сдерживая себя, говорил маршал. — Немедленно отправляйтесь в Старый Хутор, Наведите должный порядок в войсках. Рубеж Бударка, Ольховатка удержать во что бы то ни стало!

Вернувшись на командный пункт в Старый Хутор, я проверил, что войска прочно удерживают обороняемые участки и не «отходят на восток», как об этом докладывал генерал-майор Л. В. Ветошников. Еще до моего возвращения по восстановленной со штабом фронта связи генерал Мартьянов доложил об этом генералу Баграмяну.

Я успокоился, полагая, что главком разберется о этим ложным докладом и накажет кого следует. Но этого не случилось. Наоборот, последовал приказ отстранить от должности начальника штаба армии генерала Мартьянова. Вместо него был назначен генерал Ветошников. Моих бурных возражений не стали слушать ни И. X. Баграмян, ни С. К. Тимошенко.

…14 и 15 июня перед фронтом армии действовали четыре пехотные и три танковые дивизии противника, имевшие в своем составе до 270 танков. Наибольшее количество боевых машин, а также авиации было сосредоточено против села Ольховатка, где враг пытался мощным ударом на узком участке фронта прорвать нашу оборону. Во всей полосе армии бой длился с утра до наступления темноты. Войска отразили все атаки неприятеля и нанесли ему огромные потери. Только под Ольховаткой он оставил на поле боя до двух тысяч трупов солдат и офицеров и до 70 сожженных и подбитых танков. Эти бои 175-й и 13-й гвардейской стрелковых дивизий по упорству и напряжению можно сравнить только с боями в первые дни отражения неожиданного контрудара противника на левом фланге 13-й гвардейской в период Харьковского сражения. 3-я и 22-я немецкие танковые дивизии не смогли опрокинуть наши войска, они лишь потеснили их.

В течение ночи на 16 июня противник перегруппировывал силы. С 16 по 29 июня соединения армии воли кровопролитные оборонительные бои на рубеже Бударка, Комиссаров, Ольховатка, Шевченково 2-е. Таяли наши силы, а подкреплений ждать было неоткуда.

После очередной перегруппировки неприятель нанес удар по соединениям нашего левого соседа — 38-й армии, вынудил их отступить и занять оборону по левому берегу реки Оскол. В тот день гитлеровцами была оккупирована часть города Купянск, расположенная на правом берегу Оскола. Немцы вышли к реке на участке от Купянска до Пристани.

Правое крыло 38-й армии в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, 9-й гвардейской дивизии, 34-й мотострелковой бригады и нескольких танковых бригад держали оборону на участке Шевченково 2-е, Маков Яр, обеспечивая тем самым левый фланг 28-й армии. Сосед справа — 21-я армия своей левофланговой 124-й стрелковой дивизией, занимавшей село Октябрьское, надежно прикрывала правый фланг 28-й армии.

В полосе нашей армии оборона имела одноэшелонное построение. Все шесть стрелковых дивизий располагались на переднем крае. В моем распоряжения не было резерва и, следовательно, не было сил для создания глубокого армейского оборонительного рубежа. Командование фронта полагало, что, поскольку противник с 16 июня вел себя относительно спокойно в полосе обороны 28-й армии и 3-го гвардейского кавкорпуса, здесь можно обойтись и неглубокой обороной. Поэтому все, что можно было вывести в резерв, было изъято из моего подчинения и передано в другие армии, на более опасные направления, где неприятель проявлял наибольшую активность. Следует учесть и такое обстоятельство: все шесть стрелковых дивизий, оставшихся в 28-й армии, имели не более 25 процентов штатного личного состава. После Харьковского сражения ни одна из дивизий не пополнялась. Лишь артиллерийские части и танковые бригады обновили материальную часть и приняли пополнение, да и то не полностью.

В начале Воронежско-Ворошиловградской операции

Как я уже отметил, главное германское командование к лету 1942 года тоже готовило наступление на юге. К сожалению, нам это стало известно слишком поздно. Гитлеровцы разработали план операции под кодовым названием «Блау», накопили крупные материально-технические средства, подтянули резервы. Но Операция была отложена. Наши войска, начав сражение за Харьков, упредили противника на несколько дней. Однако операция эта закончилась для нас неудачно.

После короткой оперативной паузы враг приступил к осуществлению упомянутого плана. 28 июня он перешел в наступление из района Курска и 30 июня из района Волчанска