Первый Долг Родине - [8]
- ну, здесь я думаю тебе всё ясно. Одним словом бытовая комната. Здесь будешь гладить, ремонтировать обувь, сушить форму, возможно и отжиматься. Пошли дальше, - сказал срочник проводивший такую вот своеобразную экскурсию по казарме.
-Ничего себе, здесь ещё и обувь самому необходимо ремонтировать?! Похоже на "гражданку" вернуть с целым грузом приобретённых специальностей. Прямо как в детской считалочке "...сапожник, портной, кто ты такой?"
Между туалетом и бытовой комнатой находилась оружейная комната, в которой, заступая в наряды, срочники, получали штык-ножы и ничего более.
За оружейной комнатой и всеми передвижениями военнослужащих наблюдал дневальный, стоявший до сих пор на тумбочке с уставшим видом. Да, ведь в таком положении он стоял часами, время, от времени прикладывая руку к виску отдавая воинское приветствие всем входящим, подавая различного рода команды. Слева от дневального находился кабинет командира роты. Далее слева и права находились огромные шкафы с шинелями и противогазами. На каждой шинели имелись клейменья указывающие фамилию владельца, номер военного билета, месяц и год выдачи. Вообще вся солдатская одежда подписывается подобным образом по стандартному трафарету, напоминающему форму башни танка (танчику). Клейменья наносятся с левой внутренней стороны спичкой пропитанной хлоркой.
Далее по левой стороне находился учебный радиокласс, а по правой комната досуга, где я имел возможность находиться ранее. И вот начались спальные места военнослужащих. По обе стороны в двух пролётах стояли железные армейские кровати. Между кроватями находились прикроватные тумбочки жёлтого цвета, а у подножья - деревянные табуретки. И, наконец, казарма заканчивалась двумя небольшими помещениями: слева спортивный уголок с тренажёрами, справа спальная комната с кроватями сложенными в два яруса. В дальнейшем и вся казарма была преобразована точно так же. За ними опять же слева находился закрытый туалет (холодный туалет), а справа каптёрка для хранения личных вещей военнослужащих. Естественно хранить там вещи никто не хотел, после того как половина их безвозвратно исчезла. Результат деятельности старшины и сержантов, имеющих свободный доступ в "закрома родины". Вообще вскоре стало ясно, что у военнослужащих срочной службы личных вещей не может быть. Так как всё либо воруется, либо национализируется офицерами и прапорщиками. И так около каптёрки находился турник, гири, гантели и штанга. Использовать это в качестве поправки здоровья "духам" со стороны "старослужащих" запрещалось. Этой привилегией пользовались только "молодые". "Молодые" - это неуправляемые сержантами "духи" занимавшиеся на гражданке спортом, которые легко могли дать сержантам ощутимый отпор. Поэтому, чтобы не накалять обстановку сержанты переводили таких "духов" в "молодых" ставя их на ступень выше. Но такое понятие имеется только в учебке. В войсках градация идёт по пол года. То есть: "запах", "дух", "слон", "черпак", "дед", "дембель". Названия могут в разных родах войск быть и другими, например место "слона" - "фазан". Но сути это не меняет. В настоящий момент с изменением срока службы, возможно, внесены какие-то изменения.
Закончив осмотр казармы, гид подвёл меня к одной из кроватей, указав на то, что здесь я временно буду спать. Поскольку прикроватные тумбочки рассчитывались на двоих человек, я сложил мыльно-рыльные принадлежности, конверты и ручки с ближней к моей кровати стороны. Далее он показал, как правильно заправлять кровать и отбивать кантики. Да кантики!? И так кровать должна быть заправлена идеально ровно, должна быть плоской как доска с окантовкой по краям. Полосы на покрывалах должны быть в количестве трёх штук, ровными сами по себе и по отношению к полосам соседних кроватей. Отбивание кантиков производилось следующим образом: в левую руку брали табуретку и аккуратно прикладывали к краю покрывала, затем левой рукой со свёрнутым заранее ремнём необходимо постукивать по образовавшемуся стыку между покрывалом и табуреткой. Таким образом, надо продвигаться дальше до тех пор, пока на краю покрывала не появиться ровная полоса-кантик. В войсках для этой цели были специальные лопатки.
Желающих перекурить выстраивали перед выходом и строем водили на улицу в курилку находящуюся в торце здания казармы. Там курильщики постоянно подрывались по стойке "смирно" при появлении офицеров, прапорщиков и сержантов. Меня всегда это бесило. Подъедет к казарме какой-нибудь командир батальона и первый увидевший его истошным криком голосит: "рота, смирно!", а все военнослужащие, находящиеся в движении или просто стоящие, поворачивались лицом к человеку с большими звёздами и замирали, как в детской игре. В такие минуты возникало сильное желание плюнуть в сторону начальника, послать его в известном непечатном направлении и следовать дальше своей дорогой.
Вечером заместитель командира взвода собрал взвод на "взлётке" и стал обучать искусству подшивания подворотничков за три минуты. Многие из нас иголку то никогда не держали в руках, а тут ещё и подшивать что-то, да и как оказалось каждый день. Как только истекали три минуты зам.ком.взвода (заместитель командира взвода) подходил к нам и проверял, как подшиты подворотнички. Если стежок шва не соответствовал "уставному" (длинна, примерно соответствует наибольшей длине одной из сторон спичечного коробка) или кто-то просто не успел его подшить, подворотнички отрывались у всего взвода, и всё начиналось заново. Отказаться от данной процедуры было нельзя, так как это было бы нарушением устава. Пойти куда либо, даже в туалет без разрешения зам. ком. взвода или командира отделения было запрещено. В 21час 30минут нас снова построили и строем отправили на вечернюю прогулку. В армии вообще все передвижения военнослужащих вне казармы только строем. День закончился после вечерней поверки командой "отбой". Но не всё так просто. Через пять минут прозвучала команда "рота подъём". Мы лениво стали подниматься и строиться. За такую медлительность мы поплатились. Около получаса по командам "взвод подъём" и "взвод отбой" мы вскакивали, одевались, строились и вновь отбивались, складывая аккуратно одежду возле кроватей. Так мы тренировались, пока не стали успевать за 45 секунд, выполнять эти две команды, складывая аккуратно одежду и сапоги с портянками. Тот, кто по какой либо причине не успел подшиться, побриться или ещё что-нибудь вставал почему-то через полчаса после отбоя и заканчивал это делать.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.