Первый день спасения - [18]

– Не знаю, – устало сказал мальчик. – Просто угадываю. Просто. Любой жетон, любой код…

– Экстрасенсорное считывание… – благоговейно прошептал министр.

– Хорош-шо, – с угрозой проговорил премьер. – Ты можешь помочь нам?

Мальчик не ответил.

– Ты можешь помочь нам. Сейчас тебя отведут в лабораторию. Будут исследовать. Долго. Много дней.

Мальчик не ответил.

– Это не всегда будет тебе приятно. Понимаешь?

Мальчик не ответил.

– Понимаешь?! – проревел премьер.

Мальчик не ответил.

– Мы можем обойтись и без твоего согласия! Это ты понимаешь?

– Это я понимаю.

– Но я спрашиваю тебя: ты согласен?

– Мне все равно, – безжизненно сказал мальчик и поднялся.

И внезапно замер.

Премьер удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– А завтра… – неуверенно начал командующий, но премьер, возбужденно хохотнув, прервал его:

– Все! Никаких завтра! Завтра, послезавтра – анализы, исследования, просвечивания. Верно, парень?

Мальчик вдруг сделал шаг вперед – шланги потянулись за ним – и коротко, отрывисто просмеялся, завороженно глядя куда-то мимо сидящих мужчин.

Невольно все трое уставились туда же.

Там никого не было.

Там стоял странный прибор, который министр внутренних дел утром подарил премьеру.

– Что такое? – спросил премьер, чувствуя озноб суеверного ужаса. Что ты… увидел?

Мальчик стоял неподвижно, но грудь его часто, вздрагивающе поднималась, веки трепетали. Он даже запрокинул голову на миг.

Память открылась, как глаза. Четырнадцать лет исполинской пенной волной хлынули в прозревший мозг.

Ну конечно, это не его жизнь! Это вообще не жизнь! Агония бешеных зверей – и он никакого, никакого, действительно никакого отношения не имеет к ней – и к ним! Там его мир, там все живое, все человеческое и настоящее – по ту сторону секунды, когда зенитная ракета вломилась в снижавшуюся над столицей яхту; по ту сторону часа, когда брат, побелев, крикнул: "Они с ума сошли! Они же все спалят!!" – и, не раздумывая, пошел с орбиты вниз; по ту сторону вечера – летнее сверкание звездных россыпей над степью, мягкие, будто чуть клейкие колокольца цикад, сладкие запахи сада – когда он упросил старшего брата, едва получившего яхт-права, взять его с собой на первую прогулку и они долго спорили, наугад тыча пальцами в звездный атлас и даже разыгрывая "на морского", кто прав… Назад! Назад!!

Но бешеные звери сидели вокруг.

И гиперонный модулятор яхты, уцелевший каким-то чудом, каким-то чудом оказался в их отравленной норе.

Мерзость! Оставьте меня, мне нужно домой!

Бешеных зверей нужно обмануть.

С ними бессмысленно говорить, просить или советовать. Какой он дурак, что как с людьми говорил с ними! На любое человеческое чувство они отвечают зенитной ракетой. Ни для чего. Просто иначе не могут. Просто им нечем больше ответить, – кроме зенитной ракеты, у них ничего нет. Лучше всего посадить их в клетку, там они грызли бы друг друга, не причиняя вреда людям… впрочем, их планета и была такой клеткой, пока не прилетели мы.

Сашку они убили сразу. А меня убили не совсем.

Они не просто совершенно чужие мне. Я их ненавижу.

Их нужно напугать.

Спутник!

Прошла минута.

– Завтра, – отводя глаза вниз, медленно сказал мальчик, – может оказаться более печальным.

– Да что такое?!

– Я… искал этот прибор, – проговорил мальчик с усилием. Нарочно говорить неправду оказалось нелегко. Кажется, невозможно. Презрение и привычка молчать не помогали. Он не мог больше выдавить ни слова. Он молча сделал еще шаг, и рука командующего дрожа легла на крупнокалиберный пистолет.

– Стой где стоишь.

Кровь бросилась мальчику в лицо. Обезумевшие от страха троглодиты могли сделать с ним что угодно. Он был для них вещью, которую надо научиться использовать, – и, значит, сами сделали себя вещами, которые должен использовать он. Они же все тут вещи друг для друга, понял он.

Время болтать и молчать прошло, повторил он про себя. Пришло время спасаться. Пришло время спасаться.

Близость и унизительная нелепость смерти сбили запрет.

– Я помогу вам, – раскрепощенно сказал мальчик. – Я помогу вам во всем. Послушайте. У вас вражда со штабами. Но вы уверены, что бункер неуязвим. Это не так.

– Что ты болтаешь?! – фальцетом выкрикнул министр.

– Это не так! В небе кружит сателлит-излучатель. Они задумали провести его прямо над нами.

– Откуда узнал?! – хрипло спросил командующий.

Это была самая большая мерзость, которую мальчик сумел придумать. Он не подозревал, что не лжет. То, что он все-таки смог солгать, заговорить с бешеными зверями на их языке, принять их условия игры, – наполнило его ощущением странной пустой свободы.

Он холодно улыбнулся под холодной прозрачной пленкой.

– Экстрасенсорное считывание, – сказал он, и сейчас же министр вскочил с воплем:

– Загляни в его глаза! Он же нас ненавидит!

– Заткнись, баба!! – прервал премьер, и в наступившей тишине, разрываемой лишь всхлипывающим дыханием министра, командующий отчетливо буркнул себе под нос: "Можно подумать, ты его любишь…" Премьер снова хлопнул ладонью по столу и сдержанно сказал:

– Продолжай, парень. Продолжай.

– Я хотел помешать им. Я хотел связаться раньше них с сателлитом и дать ему команду на разгон, чтобы навсегда увести от планеты. Это можно сделать со станции дальней связи, вы должны ее знать. Я понимаю компьютеры. Но перепрограммировать сателлит отсюда я не могу без этого прибора. Как смогут штабные специалисты – не знаю. Я – не могу.