Первый человек в Риме - [32]

– И рассказал ему о своем замысле?

– Да.

– И о наших трудностях?

– Да. Гай Марий, может, и не римлянин, но я считаю его человеком чести. Уверен, он выполнит обещание.

– А что же он обещал?

Практичность взяла свое, и Марция уже что-то подсчитывала в уме.

– Сегодня он принесет четыре миллиона сестерциев, чтобы я купил земли в Бовиллах – рядом с нашими. Тогда Гаю обеспечено место в сенате и не придется делить наследство. Оно целиком достанется Сексту. Марий поможет нашим мальчикам стать курульными эдилами и будет опекать их, пока они не достигнут консульских постов. Мы еще не обсуждали детали, но он обещал также дать приданое Юлилле.

– А что он сделает для Юлии?

Цезарь посмотрел на жену непонимающе:

– Для Юлии? Что еще он может сделать, кроме как жениться на ней? Приданого у нее нет, но для него и так слишком большая удача – получить такую жену.

– Любая девушка должна иметь приданое, чтобы быть уверенной в том, что обладает некоторой экономической независимостью от мужа, особенно на случай развода. Иные глупые женщины отдают приданое мужу, а когда брак расторгается, то оказывается, что муж уже истратил их деньги… Я настаиваю на том, чтобы Гай Марий дал приданое и Юлии, чтобы она могла жить самостоятельно и не нуждаясь.

Тон Марции не допускал возражений.

– Но, Марция, я не могу просить его еще о чем-то!

– А придется! Удивляюсь, Гай Юлий, как ты сам не додумался до этого. – Теперь супруга смотрела укоризненно. – Вот уж не понимаю, откуда пошло заблуждение насчет того, что мужчины лучше ведут дела. Ведь мужчины ничего толком не могут! А ты, милый мой муж, самый простодушный из всех.

– Ты права, дорогая, – поник головой Цезарь. – Но я действительно не могу просить его еще и об этом!

Юлия посмотрела на мать, потом на отца и опять на мать. Не первый раз она видела их размолвки, особенно когда речь заходила о деньгах, но впервые главной темой их обсуждения стала она сама, и это ее смущало. Однако она набралась смелости и вмешалась в спор:

– Все это верно! Я сама попрошу Гая Мария о приданом для меня. Я не боюсь. Он поймет.

– Юлия! Ты хочешь за него замуж?! – ахнула Марция.

– Да, мама, хочу. Я нахожу, что он великолепен!

– Девочка моя, но он на тридцать лет старше тебя! Ты станешь вдовой раньше, чем думаешь.

– Молодые люди все ужасно скучны, они напоминают мне моих братьев. Лучше уж выйти за человека вроде Гая Мария. Я буду хорошо к нему относиться, он полюбит меня и никогда не пожалеет о расходах.

– Кто бы мог подумать! – покачал головой Цезарь.

– Чему ты удивляешься, папочка? Мне скоро восемнадцать! И могу тебе признаться: я очень боялась этого момента. Не самого замужества, конечно. Я очень беспокоилась о том, какой человек достанется мне в мужья. Когда вчера вечером я увидела Гая Мария, я… я тут же подумала: хорошо бы ты нашел мне мужа, подобного ему. – Юлия покраснела. – Он не такой, как ты, папочка. Но он… похож на тебя. Мне кажется, он умен, ласков и честен.

Гай Юлий Цезарь посмотрел на жену:

– Разве не редкость – открыть, что тебе нравится твой собственный ребенок? Любить свое дитя – это естественно. Но испытывать к нему самую настоящую симпатию? Это еще большее счастье!

Две встречи с женщинами за один день – такого испытания Гай Марий опасался гораздо больше, нежели столкновения с неприятельской армией, десятикратно превышающей по численности его собственную. Первая встреча должна была состояться с предполагаемой невестой и ее матерью, вторая – с законной супругой.

Благоразумие и предусмотрительность заставили его искать встречи с Юлией до разговора с Гранией, чтобы знать, как вести себя во время последнего выяснения отношений с незадачливой женой. Поэтому уже к восьми часам утра он постучался в дом Гая Юлия Цезаря. Одетый в обычную тогу с пурпурной каймой, он явился с чеком на миллион серебряных денариев. Если бы ему пришлось доставить деньги наличными, потребовался бы внушительный эскорт в сто шестьдесят человек, поскольку миллион денариев весил около десяти тысяч фунтов – или сто шестьдесят талантов. Больше таланта одному носильщику не поднять.

В таблинии – кабинете Гая Юлия – Гай Марий протянул хозяину маленький, свернутый в трубочку пергамент:

– Я сделал все, как требовалось. – (Цезарь развернул свиток и пробежал глазами несколько строк.) – Я договорился с банкирами о переводе на твое имя двухсот талантов серебра. Мало кто сумеет докопаться, что деньги переведены лично мною. Банкиры умеют хранить тайны.

– Выглядит так, будто я получил взятку. Если бы я не считался слишком незначительным сенатором, кто-нибудь из банка мог бы сообщить об этом городскому претору.

– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь получал столь крупный куш даже за поддержку будущего консула, – улыбнулся Гай Марий.

Цезарь взял Мария за руку:

– Боги, я просил тебя о земле! Скажи, я не разорил тебя?

– Вовсе нет. – Марий попытался освободить руку из судорожно сжатых пальцев Цезаря, но безуспешно. – Если земля стоит столько, сколько ты говорил, то останется еще сорок талантов на приданое для твоей младшей.

– Не знаю, как тебя благодарить. – Цезарь отпустил наконец руку Гая Мария. Он выглядел смущенным. – Я повторял себе, что не продаю свою дочь… не продаю! Но временами мне все-таки кажется, что… Поверь мне, Гай Марий: продать дочь я не смог бы. Я верю, что ее будущее и будущее ваших детей станут мне оправданием, а вам обоим – утешением. Надеюсь, ты сможешь оценить ее по достоинству. Она стоит того.