Первопроходцы ада - [46]

В президиуме одиноко сидел не военный, а невысокий, тощий очкарик лет шестидесяти. Костюм на нем был самый обычный и не новый и очки немодного фасона – этакий бухгалтер-неудачник на пенсии. Но всякий, даже наверняка Грязнов, знал, что это человек поглавнее любого генерала. Академик РАН Семен Семенович Виноградов – советник президента по научным вопросам, дважды выдвигавшийся на Нобелевскую премию генетик и человек, начавший заниматься мутагенной фауной еще после первого чернобыльского взрыва. (Грянувшего, когда Антону исполнился годик.)

У ученых принято меряться авторитетом, но то, что большего знатока биологических проблем «хармоидных территорий», чем Виноградов, в Старом Свете нет, признавали все. Дельный человек, одним словом. Он пока не вмешивался в происходящее.

Совещание между тем перешло в форму, деликатно выражаясь, «свободной дискуссии», а проще говоря, тянули кто в лес, кто по дрова. Сидевший слева от Антона тип рассказывал соседу про найденную в Тропарево полуметровую сколопендру. Двое научников в соседнем ряду уныло обсуждали способы вывоза из Зоны живых мутантов и экспериментов над ними в обычном мире, ибо какое-то время организм мутанта способен поддерживать жизнедеятельность и без подпитки неведомыми полями этой огромной аномалии.

– Ну вот, поймали мы эту тварь, током убили, вскрыли, и что ж ты думаешь? – шел рассказ за его спиной. – У нее голова-то есть, а мозга и нету! Понимаешь, ни головного, ни спинного. Вся нервная система состоит из нервных узелков – как ганглии у насекомых. Этакий живой интернет в отдельно взятом организме. Да, животина та еще и гермафродит, причем в матке у нее десяток зародышей почти зрелых. Никакому Франкенштейну не приснится!

– И как это возможно? – изумился второй голос. – Как это объяснить?

Начлаб мысленно кивнул. Этого и в самом деле никто из научных светил не представлял, толком даже как подступиться не знали.

У ученых один ответ: «Аномалии виноваты», и весь сказ. Впрочем, никто ведь не разъяснил пока, откуда взялись эти самые аномалии. Каким образом, за счет какого источника энергии они работают, что за поля порождают артефакты, почему, наконец, Зона так четко проводит границу между собой и прочим миром – до нее может быть что угодно, но в десяти метрах от невидимого рубежа – ни-ни? И что или кто, дьявол его забери, управляет этим всем?

Тут кто-то деликатно потеребил его за рукав «камуфла». Обернувшись, он увидел подсевшего к нему Грязнова.

– Ну что, Антон Викторович, как продвигается деятельность, русалок пока не отловили? – покровительственно осведомился он. – Или акваботов все ждете? Так не будет их, это я вам как заведующий снабжением говорю, бюджет-то не резиновый…

– А вам, извините, что за дело до моих русалок? – буркнул Арсеньев.

– Да с одной стороны, дела и нет, хотя насчет русалок, хе-хе, это как, знаете ли, посмотреть, – неприятно осклабился полковник. – Просто, знаете ли, обидно, когда ученые вместо того, чтоб своим делом заниматься, лезут туда, куда их никто не просит. Вы вот опять рапорт по недостаче артефактов написали. Вам мало того, что лично я ревизию провел и ничего не нашел?

И верно, после очередного заявления Гриши о пропаже принесенных артефактов прямо из лаборатории Антон написал новую докладную, прямо в особый отдел. Но Грязнову откуда знать, всего два дня прошло?

– Или выслужиться хотите на костях бедного Шестопалова? – продолжил начальник АХЧ. – Так не выйдет. Не ваше это, Антон Викторович, – интриги, расследования. И половчее вас обламывались на таких делах. У нас, знаете ли, склочников и стукачей не любят, мы армия – не ФСБ ваше…

– Что-то я вас не понимаю, господин Грязнов, – придав голосу как можно больше металла, оборвал старшего по званию Антон.

– Не понимаете, значит? Ну, как хотите, как хотите! – кивнул полковник, вновь неприятно улыбнувшись. – Просто помните – с товарищами по службе лучше, знаете ли, ладить.

И передвинулся за несколько кресел от Арсеньева.

– Ну хватит! – вдруг рявкнул совсем неинтеллигентским басом Виноградов, перекрывая гул голосов. – Хватит!

Все умолкли, даже Грязнов насторожился.

– Я вижу, что разговоры об упадке науки вполне справедливы… – продолжил Семен Семенович, не вставая. – Ибо никто, как следует из докладов уважаемых коллег, – академик не скрыл издевательской улыбки, – не понял главного. Придумали словечко «харм» и теперь повторяют его как попугаи: «харм, харм». Творится нечто противоречащее основным законам мироздания. Оглянитесь вокруг, мы имеем дело с явлениями совершенно нового типа! – Он потряс в воздухе указательным пальцем. – Мутации? Эти высоколобые придурки из Гарварда пусть твердят об ускоренных мутациях и отрицают очевидные факты! Какие, к дьяволу, мутации, когда за три месяца, вдумайтесь, за три месяца мы имеем полторы тысячи только зарегистрированных видов!

По аудитории прошел встревоженный вздох.

– И уважаемый Джек Теннисон у себя в Кембридже, и не менее уважаемая Жаклин Рогери в Сорбонне могут сколько угодно это отрицать! Им хорошо, у них пока под боком Зоны нет. Но нам, извините, глупо не видеть, что мы имеем дело с трансформацией взрослых особей по неведомой нам программе! И это не предел, или вы думаете, Зона стабилизировалась? Ха, как бы не так! – продолжал бушевать Виноградов. – В позапрошлом месяце зарегистрировано шестнадцать аномалий нового типа, в прошлом – более сорока, а за нынешний неполный месяц – пятьдесят с лишним! Вы можете это отрицать, но вы ничего не измените, действительность такова, какова она есть!