Первогодки - [42]
Почти грудь в грудь, не обменявшись ни единым словом, они прошли контрольный пункт, отмеченный столбом с прикрепленной к нему фанерной табличкой в виде стрелки. Надпись на ней гласила: «До финиша 1,5 км».
Возле столба скучал офицер с погонами старшего лейтенанта. При виде бегущих он выплюнул сигарету и указал рукой направление.
«Старший лейтенант, наверное, подумал, что бегут два друга, — пронеслось в голове Нефедова. — О, если бы он знал, что я готов растерзать этого Пирожкова».
Что-то было связано с этой фамилией, но что?.. Припомнить Нефедов не мог. И его совсем взбесило, когда соперник медленно, сантиметр за сантиметром стал его обходить.
«Отпуск… Горит отпуск синим пламенем, Пирожкову, конечно, тоже пообещали…» И тут в памяти Нефедова с отчетливой ясностью вдруг возникла общая вечерняя проверка части в июле, торжественный вынос Знамени… гром оркестра… читка приказа… Именно Пирожкову тогда было объявлено десять суток отпуска за ракетные пуски. Как же Нефедов забыл об этом? Выходит, Пирожков старается не из-за отпуска!
Открытие поразило Нефедова, он споткнулся, но на ногах удержался. Первой его мыслью было объяснить Пирожкову… Тому же отпуск не нужен, а ему, Нефедову, — позарез. Герман вдруг вспомнил, что от Риты долго нет писем и ехать действительно необходимо…
А Пирожков уже шел впереди. Окликнуть… надо позвать. Другого выхода нет. Нефедов чувствовал, что бег он проигрывает. Но только ли бег? Сможет ли он после просьбы сказать себе, что никогда не юлил, не шел на сделку с совестью? «Нет, нет и еще раз — нет!» — решил Нефедов. Черт с ним, в конце концов, с отпуском. Его он уже лишился, остаться хотя бы самим собой.
А финиш близок. Дорога расширилась, стала ухоженной. Змеиный след велосипедной шины давно исчез. Справа и слева от дороги пошел редкий сосновый подлесок, и Нефедов знал, что до финиша осталось не больше трехсот метров.
Возле молоденькой стройной сосны маячила фигура первого болельщика. Нефедов знал его. Мишка Тараненко когда-то был в их расчете. Неожиданно в нем открылся талант графика, и его перевели в штаб чертежником. И хотя жил Тараненко в другой казарме, в расположение расчета приходил часто, и Нефедов считал его своим.
— Герман, жми! — что есть мочи закричал Тараненко и побежал рядом вдоль обочины. — Дожми его!
Откуда взялись силы! Молодец Мишка! Нефедов с радостью увидел, что расстояние между ним и Пирожковым сокращается, поймал обеспокоенный взгляд соперника. «Ага, нервничаешь! — с веселой злостью подумал Герман. — Сейчас я тебя, голубчика, достану».
Теперь Нефедов знал, что догонит. Нужно только выбрать момент для рывка. Впереди он увидел елочку — от нее и рванет.
Что-то упало перед Нефедовым. Пилотка. Пирожков уронил пилотку. Она была заткнута у него — Герман видел — под ремень. Машинально, не отдавая себе в этом отчета, Нефедов остановился и поднял ее с земли.
Стоило ему это дорого — Пирожков ушел шагов на шесть-семь вперед и был теперь недосягаемым, — но Герман держал в руках его пилотку, а условия военизированного марш-броска суровы. Без пилотки Пирожкову незачет.
Вот она — фортуна! Нефедов едет-таки в отпуск. Герман на ходу чуть не подпрыгнул от радости и тут же услышал голос Тараненки.
— Брось, брось ее, дурак, — словно рассерженный гусак, шипел он. — Дай сюда. Я спрячу. Ему крышка. Ты первый!
Михаил бежал рядом и протягивал руку. И только тут Нефедов осознал происходящее. «Что я делаю? Я ли это? — спрашивал он себя. — Как мне такое могло прийти в голову?» А Тараненко делал отчаянные знаки руками и кричал уже в полный голос:
— Брось! Брось!
Нефедов не ответил. Зажав пилотку в потной руке, он сделал рывок и сократил расстояние.
— Пирожков! — позвал он, но тот не обернулся. — Пирожков! — уже громче повторил Нефедов. — Твоя пилотка! Ты потерял!
На ходу тот похлопал себя ладонью по поясу, обернулся. На мгновение в глазах мелькнула растерянность. Он сбавил ход, но как только Нефедов поравнялся с ним, вырвал из его руки пилотку и устремился вперед.
— Теперь все, — сказал себе Нефедов, увидев впереди, метрах в ста, покачивающийся на ветру кумачовый транспарант с большими белыми буквами «ФИНИШ».
До последней секунды он надеялся, что Пирожков проявит благородство, пропустит его вперед, или хотя бы придут они к финишу грудь в грудь, однако соперник уже рвал ленту финиша.
«Вот и в отпуске побывал», — невесело пронеслось в голове Нефедова. Чувствовал он себя будто обкраденным и перешел на шаг.
Последние метры до финиша Мокеев бежал словно в забытьи. В голове стучала одна мысль: дойти. Лицо было покрыто потом и грязью, искажено злостью. Второй вещмешок по приказанию сержанта Виктор метров за сто до финиша отдал Косареву. Вместе со Жмаковым они и навесили мешок на него, так как Косарев был уже не в состоянии что-либо делать самостоятельно и держался исключительно на энергии Жмакова.
Сам же Мокеев прилагал невероятные усилия удержаться вертикально на гудящих, словно телеграфные столбы, ногах. Каждый шаг отдавался режущей болью в ступнях.
Хотелось свалиться в дорожную пыль, но, кусая губы, он шептал: «Дойти, дойти, дойти», и шел вперед, ибо бегом передвижение всей троицы назвать уже было трудно. Линию финиша они пересекли последними в расчете.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.