Первое свидание - [24]
Третьими винилами в нашей с Поповым коллекции стал Vol. 4 «Блэк Сабат».
Для большей солидности фонотеки я добавил в неё пластинку группы «Иллеш», которую мне привезли родители из Венгрии.
И всё, мы наигрались.
Очень быстро пришло понимание, что уровень дисков и наших проигрывателей – очень разный. И чем дольше мы будем крутить фирменные пластинки на своих «Рондо», тем только больше их запилим. А эти же самые альбомы вполне себе можно слушать и на магнитофонных бобинах.
Мы распродали всю нашу коллекцию фирмы, добавили ещё немного денег и купили пару спортивных велосипедов.
На смену весне пришло лето.
Как нас «вступали» в комсомол
В седьмом классе, когда всем исполнилось по четырнадцать лет, многочисленные комсорги школы дружно бросились агитировать одноклассников, которые неплохо учились, и готовить их для вступления в ВЛКСМ. Меня – в том числе.
В рядах оппозиции к советскому строю я, конечно, не состоял, но и в комсомол особо не тянуло. Вопросом «зачем» старался не заморачиваться, а разумно смирившись с неизбежным, всё откладывал «на потом»: «Успеется». Этого настроя вполне хватило для защиты от нападок агитаторов, которые вскоре махнули на меня рукой. Восемь классов я закончил беспартийным.
Первые месяцы в музыкальном училище тоже прошли спокойно, никто из комсомольских активистов меня не домогался. Тишь да благодать! Занимайся себе инструментом, постигай науки разные интересные, полезные к тому же.
Наивняк!
И до этого храма искусства, которое вне времени, вне политики, вне партий, дотянулся своими щупальцами спрут ВЛКСМ.
Я со своим тромбоном стоял под лестницей на первом этаже, традиционном месте для занятий духовиков, если нет свободных классов. Ноты – на батарею, и под сурдинку разучиваю очередную пьеску. Краем глаза вижу – кто-то подошёл и стоит, слушает.
«Нравится, – воодушевился я. – Понимает!..».
Хотя что там было слушать? Первый курс, человек взял в руки тромбон несколько месяцев назад. Репертуар – простенькие вещички, с нотами-картошками. Четвертные на том этапе воспринимались как предел виртуозности. Однако – вот, кому-то интересно, нравится ведь человеку!
Воодушевлённый вниманием, я так здорово выдал коду, что самому понравилось.
Оторвав мундштук от губ, я благодарно посмотрел на свою аудиторию. Передо мной стоял Монахов – молодой преподаватель фортепианного отделения. Настолько молодой, что все учащиеся за глаза звали его по-свойски – Дима.
– Здрасьте! – дежурно улыбаясь, поприветствовал я педагога.
– Комсомолец? – в лоб, без обиняков начал Дмитрий Викторович.
– Обязательно!.. – поддержал я шутку. В самом деле, при чём здесь – комсомолец ты или нет?!
– Где учётная карточка? – жёстко продолжил Монахов.
– Какая карточка? – первый, он же последний мой «кикс».
Откуда мне было знать про всю эту мудрёную канцелярию? А главное, я не знал тогда, что Монахов – комсорг училища. Кто бы мог подумать? Педагог, пианист, Рахманинова играет, и на тебе!..
В общем, вычислил Дима «ближний резерв» для пополнения рядов своей организации и, надо признать, особого труда ему это не стоило.
На следующий день меня, Попова и Вовку Костромина Монахов чуть ли не строем привёл в горком комсомола. Мы заполнили обязательные в этом случае анкеты и вышли на лестничную площадку в ожидании своей очереди. Закурили, помолчали.
Из коридора к нам выскочила бойкая девушка, наверное, инструктор, сунула Вовке в руки тоненькую книжицу и быстро-быстро стала щебетать про часто задаваемые вопросы. Тут же девица сыпала нам и правильные ответы. Её никто не слушал, но зато мы с Вовкой внимательно рассматривали инструктора. Я – сверху вниз, Костромин – наоборот, начал изучение симпатичного работника горкома с ног. Попову же было всё по барабану, он безучастно смотрел в окно и врядли о чём-то вообще думал. А если всё же какие-то мысли и роились в его голове, то их было немного: какого хрена я здесь делаю и как отсюда смыться?!
Девушка перехватила наши с Вовкой откровенные взгляды, покраснела, коротко бросила: «Дураки!», и скрылась туда, откуда и появилась – в коридор.
Мы переглянулись, пожали плечами и рассмеялись. Костромин взглянул на брошюрку, что оставила нам инструктор.
– «Ус-тав», – по слогам прочёл Вовка и забросил брошюрку на красный деревянный короб с большими буквами «ПК». – Что она там про ордена какие-то плела?..
– Тебе не всё равно? – не отрываясь от окна, спросил Попов. – Там тебя ведь не про ордена будут спрашивать.
– А про что? – откровенно растерялся Вовка.
– А про то, что как это ты, Владимир Сергеевич Костромин, доучился до третьего курса, а до сих пор не вступил в комсомол? Как такое вообще возможно?!
– Слышал, что девушка про тебя сказала? – заулыбался Владимир Сергеевич.
– Это она вам сказала, – оторвался от окна Олег. – Вылупились, как два филина, чувиху никогда не видели! Правильно сказала – дураки и есть!
– Умник нашёлся, – мы с Вовкой изобразили обиду.
Закурили ещё по одной. Костромин – сигарета в зубах, руки за спину – чуть раскачиваясь в стороны, стал вышагивать по площадке. Туда-сюда, туда-сюда…
– Ты не волнуйся, – успокоил Попов товарища. – Тебя по уставу гонять не будут.
