Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка. - [3]

В этой связи меня всегда удивлял такой парадокс. Вот беру я "для телевизионной программы, книги, статьи тему — «Проблемы с детьми» или, например, «Трудный ребенок». И ноль интереса. Ну, правда! Не заставить телезрителей смотреть это дело! Переключаются. Рейтинги низкие, тиражи низкие, «коэффициент читаемости» низкий; Но только мы делаем программу о подростках, о взрослых детях — и рейтинг вверх, тиражи вверх, коэффициент читаемости — в заоблачные дали! Фантастика, правда?.. Но никакой фантастики в этом нет. Просто, пока ребенок маленький, он не может, как говорится, «симметрично ответить», а потому родителям кажется, что «все нормуль». Однако же, дети имеют свойство расти, и в какой-то момент родители неизбежно встречаются с тем самым «симметричным ответом» между глаз. Встречаются, понимают, что дела плохи, и сразу появляется у них интерес к проблеме воспитания детей. Только поздно — мальчик уже не с пальчик, да и девочка созрела. А потому, собственно, поздно пить боржоми.

Жизненный опыт дает нам радость только тогда, когда мы можем передать его другим.

Андре Моруа

Что мертвому припарки такое лечение. Когда ребенку исполняется двенадцать лет, случается маленькое волшебство: мы ему больше «не указ» — спасибо, дорогие родители, вы свободны.

Конечно, я хорошо понимаю, что чужой опыт никого и ничему не учит. В лучшем случае, мы его «к сведению принимаем». И конечно, я понимаю, что родители с малолетними детьми — это ходячая психотравма. Тут я нисколько не иронизирую, ведь малолетний ребенок столько сил вытягивает, что и не сосчитаешь. Тяжелая работа, а потому, порой, не до воспитательной эквилибристики. Но! Надо сделать над собой усилие. Работа тяжелая, хлопотная, истощающая, не до нюансов, казалось бы, но халтурить нельзя. Тут же на кону жизнь человека стоит, качество жизни вашего ребенка в течение всей его последующей жизни! Это раз. А кроме того, это же нам самим важно: мы свое чадо родили, столько с ним маялись, и потому так ведь хочется, чтобы не зря, не даром. Вот ради этого, как бы тяжело ни было, и надо сделать над собой усилие — понять, вникнуть, войти в положение и помочь. Наши дети нуждаются в помощи — и это даже не факт, это — презумпция! И этому «вниканию» я и планирую посвятить большую часть этой книги.

* * *

Впрочем, есть еще одна вещь, о которой я считаю нужным сказать, в самом начале «Триумф гадкого утенка» я начал с предупреждения, адресованного читателю: «Пожалуйста, читайте эту книгу как "дети"». То есть, я просил своего читателя, читая книгу, вставать на место ребенка. Здесь же, в «Руководстве для Фрекен Бок», я буду просить вас поступить прямо противоположным образом. Я буду просить вас читать эту книгу так, словно бы вы сами никогда не были детьми. Ну, наверное, это странная просьба, поэтому я вынужден пояснить свое пожелание.

Дело в том, что наша память — великая обманщица. Она постоянно переписывает наше прошлое. И в этом нет ничего странного, поскольку мы сами меняемся, а то, какие мы, определяет то, как мы воспринимаем окружающую нас действительность, включая и наши собственные воспоминания. Иными словами, наша память постоянно перекрашивает, переписывает, переделывает, меняет наше прошлое. Нам, разумеется, кажется, что наше восприятие прошлого объективно и стабильно, но это только иллюзия, продиктованная тем, что самих себя мы тоже воспринимаем относительно неизменными, хотя меняемся с годами страшным образом. Если бы нам представилась такая возможность — поговорить с самими собой, но, например, десятилетней давности, то, как свидетельствуют соответствующие научные эксперименты, мы бы, во-первых, самих себя не узнали, а во-вторых, были бы сильно с самими собой (прежними) не согласны, причем, по ряду ключевых позиций.

Учитывая эту особенность нашей памяти, мы не можем вспомнить, что на самом деле происходило с нами в нашем детстве. Хотя нам может казаться, что мы имеем весьма точные представления о нем — что с нами происходило, что мы при этом думали, что чувствовали, — но это только иллюзия. Однако же, из этой иллюзии мы делаем уверенные и далеко идущие выводы, а именно; «Ну, знаешь! Я в твои годы…» — и дальше по тексту. Заблуждение.

Старики привыкли думать, что они всегда умнее, чем поколение, которое идет им на смену.

Маргарита Наваррская

Нам только кажется, что мы помним, что там было в этих наших «тех» годах. Тем более, если речь идет о трехлетнем возрасте или даже десятилетнем, когда мозг ребенка еще продолжает расти и качественно меняться. Да, вполне возможно, мы «в эти годы» уже картошку на колхозных полях собирали, а наш «оболтус» только и знает, что за компьютером сидеть. Но мы же не помним, с каким настроением и внутренней мотивацией мы собирали эту картошку, а это-то и важно! Вполне возможно, что, если бы нас не загнали тогда на это колхозное поле строгим родительским наставлением и коммунистической идеологией и был бы у нас тогда компьютер с приставкой, мы были бы «ничем не лучше» нашего «оболтуса». И на это надо делать скидку.

В общем, возвращаясь к своей просьбе, я хочу сказать: пожалуйста, читайте эту книгу так, словно бы у вас не было детства, как будто ваш ребенок — это не «маленький вы» двумя-тремя десятилетиями позже, а совершенно неведомое вам существо с другой планеты — гуманоид.