Первое лицо - [94]
Не исключено, что во мне говорила ревность или зависть, жадность или голод, амбиции или неудовлетворенность; а может быть, и незнание тех материй, которые не описаны в книгах. Определенный недостаток внимания к реальности, скажете вы, к ее важным составляющим, к тем качествам, которые люди вроде Сьюзи изо дня в день носят в себе, в сердце, но в лучшем случае они обозначаются лишь намеками, так и не получая названий.
В тот вечер, перед сном, она сказала, что любит меня, а я замешкался с ответом; у нее на лице отразилась мука, а для меня в тот миг любовь значила совсем немного, и я уже не был уверен, что знаком с этим чувством. Я все еще принадлежал к миру Сьюзи, но уже соприкасался с другим миром, миром Хайдля, и она, видимо, почувствовала, что я ухожу от нее в этот мир, похожий на клин, на топор, на снаряд, способный разъединять, способный ломать предметы и таких людей, как мы.
Но она поначалу решила, что причиной тому стали книги, и я сам поначалу думал точно так же: мир книг.
Да пропади он пропадом, сказал я. Что он есть, что его нет.
Как будто у меня был хоть какой-то выбор. Как будто мы через это уже прошли, как будто мы это преодолели. Но на меня повлияли не книги. А смерть Хайдля. Она и составляла другой мир.
Я ради тебя готова на все, сказала Сьюзи. И так будет до самой смерти. Не сомневайся.
Усомниться было невозможно, и я знал, что никто и никогда не предложит мне такого дара, но этого оказалось недостаточно – мне уже всего стало недостаточно. Я начал что-то говорить, но осекся. Все мы слишком много говорим – о непрочувствованном, о необдуманном. Ищем резоны и символы там, где их нет. Строим миры из причин и следствий, думая, что найдем объяснение и сумеем его понять, хотя и ужаснемся миру, которым правит случайность и хаос. Пытаемся убедить других и уговорить себя. И думаем, что все должно быть наоборот. Сколько ни размышляй – мудрости от этого не прибавится. Сколько ни узнавай – знание не принесет покоя. А не находя ни мудрости, ни покоя, мы слышим: нужно смириться и безропотно переносить смирение. Но как быть, если знания не существует, равно как принятия и безмятежности? Вот что не давало мне покоя.
Через пару дней она сказала то, чего я предпочел бы никогда от нее не слышать:
Уходи. Жизнь коротка.
В этих словах не было утешения. Хотя нам предстояло еще решить кое-какие вопросы, с этого момента мы двигались разными курсами. Но расставание шло с самого начала.
Когда книга вышла из печати, я ее возненавидел. Сам не ожидал, что моя ненависть будет настолько жгучей. Получив картонную коробку с двенадцатью типографскими экземплярами, я поставил ее на кухонный стол. Покружил, наверное, с час, если не дольше, время от времени выбегая на улицу и возвращаясь; разглядывал коробку с чувством, в котором наконец распознал страх. Это было позорно. Разрезав клейкую ленту, я откинул клапан. В коробке среди бумажных обрезков лежали эти книги. Одну я вынул. От взгляда на нее, от прикосновения на меня накатила легкая дурнота. Вероятно, ее вызывало знакомое ощущение, которое, считай, каждый раз возникало у меня в присутствии Хайдля. Это было вроде неистребимого запаха и привкуса курятины, который остается во рту, хотя в животе начинается бунт. Вечерами в квартире у Салли я долго стоял под душем, чтобы смыть этот запах и избавиться от дурноты.
С первой минуты я возненавидел обложку, на которой красовался разорванный пополам газетный портрет Хайдля: лицо его присутствовало и отсутствовало одновременно. Я возненавидел этот неопределенный дизайн, в какой-то степени пригодный для триллера, а в какой-то – для мемуаров; мне был ненавистен весь неопределенный, призрачный вид этой книги, каким был и сам Хайдль. Понравилась же мне одна-единственная деталь, против которой я в свое время боролся как мог, – мое имя значилось не на обложке, а только на корешке, да и то едва различимым шрифтом: ЗИГФРИД ХАЙДЛЬ при участии Кифа Кельманна.
Но мое облегчение быстро сменилось паникой, как только до меня дошло, что мое имя, пусть и набранное петитом, отныне будет ассоциироваться с этим изданием, о котором совсем недавно я мог только грезить. Меня тревожил неизбежный позор – результат моего участия в таком примитивном, во всем посредственном издании: мягкая глянцевая обложка, дизайн, намекающий на острый сюжет, дешевая, грубая, как половая тряпка, бумага, широченные поля и отбивки, призванные создать видимость большого объема, чтобы чахлая неправдоподобная байка смахивала на солидную, убедительную драму. Вид книги полностью отражал ее ближайшее будущее: она грозила стать однодневкой – недолговечной, одноразовой. Забытой. Единственная рецензия, которую при других обстоятельствах я счел бы оскорбительной, поступила от организации под названием «Кредо мое – не поощрять жулье». Впрочем, авторы зря старались: вряд ли нашлись бы желающие прочитать эту книгу.
Пустой рассказ мозолит глаз; да это и рассказом нельзя было назвать. Мне стоило немалых усилий пролистать этот опус; в нем виделась только мешанина из лжи Хайдля и моих измышлений, нигде не перераставшая, вопреки моим усилиям, в достоверное повествование. Мой стиль – в силу самонадеянности я все еще переживал из-за подобных неудач – был то невнятно-унылым, то буквалистским, то нарочито аффектированным, и моя цель – сделать образ Хайдля притягательным, чтобы читатель проглотил книгу от корки до корки, – обернулась иллюзией. Книга, одним словом, воспринималась как провальная.
Именно благодаря этой книге о Флэнагане заговорили как о звезде современной прозы. Он рассказал историю человека, оказавшегося в страшной ситуации – в плену реки. В этот момент смертельной опасности перед мысленным взором героя возникают картины из прошлого: семья, туземцы, деревня с мелкими хижинами, похищенные женщины, плавучие тюрьмы, звери, птицы. Они все кружатся, обступая его в воде. И он плывет по реке. Вот только куда?
Безработный тасманиец находит в лавке старьёвщика удивительную книгу, которая переносит его в девятнадцатый век, в жестокую и фантастическую реальность островного каторжного поселения Сара-Айленд у берегов Земли Ван-Димена (ныне Тасмании)."Никто в целом свете, кроме меня, не мог увидеть и засвидетельствовать свершившееся чудо, когда весь огромный мир уменьшился до размеров тёмного угла в лавке старьёвщика и вечность свелась к тому мигу, в который я впервые смахнул сухой ил с обложки диковинной книги"Ричард Фланаган (р.
В этом удивительном романе, который Э.С. Грейлинг, член жюри Букеровской премии 2014 года, назвал шедевром, Флэнаган расскажет о судьбе австралийских военнопленных, брошенных на строительство печально известной Дороги смерти. Дороги, забравшей жизни десятков тысяч людей, погибших в нечеловеческих условиях вдали от дома. Но это не просто рассказ о трагических временах – это история любви, смирения и отваги. Это книга о том, что может сделать человек, поверивший, что шанс на будущее все еще есть.
1850-е годы. Далекие земли Тасмании объяты пожаром колонизации. Последние из свирепых племен, так долго сражавшихся с белыми, на грани вымирания. Несчастная сирота Матинна оказывается в семье Джейн и Джона Франклин. Супруги уверены, что им удастся сделать из дикарки настоящую леди – строгая дисциплина, несомненно, должна помочь им. А тем временем Чарльз Диккенс теряет голову от молоденькой актрисы. И ни девять детей, ни жена – ничто не может помешать писателю отдаться новому чувству. Отныне желание правит жизнями этих людей.
Что бы вы сделали, если бы однажды проснулись и обнаружили, что стали самым разыскиваемым человеком в стране? Джина Дэвис жила обычной жизнью, ходила на работу, мечтала о собственном доме. Но все это было до встречи с Тариком. Загадочный незнакомец, ночь, проведенная вместе, пробуждение – и вот она уже пособница террориста. В одно мгновение Джина теряет и друзей, и близких. Однако шанс выпутаться из столь сложной ситуации у нее все еще есть. Вот только как им воспользоваться, если окружающие уже вынесли ей смертный приговор?
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
«Я, Титуба, ведьма из Салема» – исторический роман, посвященный резонансным событиям 1692 года, когда в ходе так называемой охоты на ведьм были осуждены и казнены девятнадцать человек. В семь лет Титуба видела страшное – смерть собственной матери. Позже она была продана в рабство и отправилась в Америку, где ее обвинили в колдовстве. Мариз Конде не просто рассказывает о жизни чернокожей женщины, она делает мощное социальное заявление: в здоровом обществе нет места расизму и сексизму.
«Детство Иисуса» – шестнадцатый по счету роман Кутзее. Наделавший немало шума еще до выхода в свет, он всерьез озадачил критиков во всем мире. Это роман-наваждение, каждое слово которого настолько многозначно, что автор, по его признанию, предпочел бы издать его «с чистой обложкой и с чистым титулом», чтобы можно было обнаружить заглавие лишь в конце книги. Полная символов, зашифрованных смыслов, аллегорическая сказка о детстве, безусловно, заинтригует читателей.
«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе.
1959 год, Хардборо. Недавно овдовевшая Флоренс Грин рискует всем, чтобы открыть книжный магазин в маленьком приморском городке. Ей кажется, что это начинание может изменить ее жизнь и жизнь соседей к лучшему. Но не всем по душе ее затея. Некоторые уверены: книги не могут принести особую пользу – ни отдельному человеку, ни уж тем более городу. Одна из таких людей, миссис Гамар, сделает все, чтобы закрыть книжную лавку и создать на ее месте модный «Центр искусств». И у нее может получиться, ведь на ее стороне власть и деньги. Сумеет ли простая женщина спасти свое детище и доказать окружающим, что книги – это вовсе не бессмыслица, а настоящее сокровище?