Первое грехопадение - [61]

— А, бугор? — скосил на бригадира глаза бабай Зарипов.

Семагин окинул всех быстрым взглядом.

— Никто не уходит, — сказал он. — Займёмся уборкой территории.

— Уборкой!.. — выдохнули все. — Да ведь нечем убирать. Ни мётел нет, ничего.

— Мётла наломаете. Руки в ноги и шагом марш.

Убирались до двенадцати часов.

— Бугор, всё кажись, — говорил каменщик Паша.

— Ага, чисто, — бурчал плотник Валера.

— Словно и мухи не срали, — кивал сварной Лёша.

— Отбой, бугор? — смотрел на бригадира бабай Зарипов.

Семагин обошёл территорию.

— Грязно. По новой пройдитесь.

Все схватились за сердце.

— Мы завтра никакие будем!

— Меня не ебёт, — отвечал Семагин. — Чистота залог здоровья.

— Да и мётла стёрлись.

— Новые ломайте.

Мели до трёх часов ночи.

— Зверь! — махал метлой каменщик Паша.

— Садист! — сплёвывал на землю плотник Валера.

— Изверг! — шипел сварной Лёша.

— Сломать нас хочет! — бормотал бабай Зарипов.

В пять утра Семагин их отпустил. К восьми вернулись на работу.

Каменщик Паша уволился.

— Всё, хватит с меня, — сказал он. — Не могу больше с этим гадом работать.

«Абсолютных людей не бывает, — размышлял Володя. — Человек слаб и ничтожен. Он такой же. Он проявит свою слабость».

— Ровнее, ровнее, — поправляли опытные каменщики Володю. — Хоть и четвёртый у тебя разряд, а всё равно вкривь норовишь пустить.

— Ладно, — кивал он.

— Получается? — подмигивал плотник Валера.

— Вроде.

— Вовка молодец! — хлопал его по плечу сварной Лёша.

— Да какой уж молодец.

— Растёт, малай, растёт, — смеялся бабай Зарипов. — Не по дням, а по часам растёт. Глядишь, большим начальником станет!

Семагин выходил из бытовки.

— По моему представлению, — объявил он, — директор урезал нашей бригаде премию на пятьдесят процентов.

— Почему? — закричали ему.

— На каком основании?

— С какого хуя?

Семагин подскочил к Валере.

— Ты тут хуями кроешь?

— Я, — расхрабрился тот. — Не имеешь право премию удерживать!

— А на-ка! — бригадир врезал Валере в челюсть.

Тот повалился на землю.

— С тебя сто удерживаю.

Семагин обвёл глазами бригаду.

— План не выполняем. В сроки не укладываемся. Кто не доволен — идёт на хуй. К бомжам и нищим. Остальные затыкают пасть и работают.

Громко хлопнув дверью, он скрылся в бытовке.

— Садист! — держался за разбитый рот плотник Валера.

— Изверг! — шептал сварной Лёша.

— Ай, как людей ломает! — чесал лысину бабай Зарипов.

В тот же день Валера написал объявление об увольнении.

— Я ему не пацан, — сказал он. — Хватит с меня. Пусть над другими издевается.

«Струнка, — представлял Володя. — Маленькая тонкая струнка. Она натянута. Она дрожит. Она порвётся. Он не сверхчеловек».

— С пятым разрядом тебя! — поздравляли мужики из бригады. — Головокружительная карьера.

— Скажите тоже! — отшучивался Володя. — Карьера у интеллигентов. А у нас, простолюдинов — выживание.

— Не, ты быстро движешься, — говорил сварной Лёша.

— Начальником, начальником станет! — смеялся бабай Зарипов.

Семагин осматривал кладку. Как всегда был недоволен.

— Опять, блядь, уклон какой-то! — бормотал он.

— Да нет уклона, бугор, — оправдывались каменщики. — Тебе кажется.

— Ни хера мне не кажется. Это вы зенки залили и всё вам хорошо.

Лёшу, Зарипова и Володю он подозвал к себе.

— Для вас, мужики, отдельное задание, — сказал многозначительно. — Я в деревне дом строю. Отправляю вас туда на две недели.

— Эх ты! — выдохнул сварной Лёша.

— Спать там есть где. Питание обеспечу. Зарплата будет идти.

— Спасибо, бугор, обрадовал! — возмущался Лёша.

— Чё, не доволен чем-то?

— А с чего мне довольным быть? Я десять дней как женился. Медовый месяц. А ты меня в деревню.

Семагин сверлил его маленькими чёрными глазками.

— Это не обсуждается, — отрезал он. — Или ты работаешь, или…

— Понятно, понятно. Всё, хватит с меня, пишу заявление.

— Как знаешь, — бросил Семагин, уходя.

На корточках Лёша писал заявление.

— Изверг! — сокрушался он.

— Людей ломать, — качал головой бабай Зарипов, — людей ломать любит.

Дом бригадиру они строили почти месяц.

«Это всего лишь поток, — рисовалось в воображении Володи, — поток эмоций. Он несётся, он стремителен, но необходимо удерживать его в русле. Не позволять волнам подниматься и захлёстывать. Люди не совершенны. Он проиграет».

— Поздравляю, — жал ему руку Семагин. — Шестой разряд — это не шутка.

— Спасибо, — ответил Володя.

— Конечно, текучесть у нас большая, — говорил бригадир. — Во многом с этим связано то, что ты так быстро поднялся. С шестым разрядом в СМУ люди по любому быть должны. Но ты терпеливый.

— Стараюсь.

— Слышал, ты в институт поступил?

— Да.

— Молодец, учись. С образованием не пропадёшь.

Рабочий день закончился.

— Домой сейчас? — спросил Семагин.

— Домой.

— Пойдём вместе.

До автобусной остановки они шли вдвоём. Володя чувствовал себя крайне скованно.

— Ухожу я, Вовка! — сказал Семагин. — Неделя ещё, и всё.

— Уходите?! — удивился Володя. — Вот это да!

— Хватит с меня. Заебался такой жизнью жить. Каждый день как последний. Отдохнуть хочу. Дом в деревне построил, там буду доживать. Магазин открою. Продуктовый.

— Неожиданная новость.

— Тебя буду рекомендовать в бригадиры. Ты самый путный из всех.

«Спокойствие, — торжествовал Володя. — Размеренность, терпение. Они не могут не принести результаты».