Первобытный менталитет - [146]

Заканчивая рассказ, он говорит: «Рот мой не совсем на том месте, где он обычно находился… однако рана зажила полностью… Все говорили, что я не выживу; ваши травы спасли меня. Теперь вы — мой белый. Пожалуйста, дайте мне нож!» «Я не поверил своим ушам: «Что вы сказали?» — «У меня нет ножа, дайте мне, пожалуйста, нож! Видите ли, — добавил он, в то время как я, пораженный, искал что ему ответить, — вы теперь мой белый, и именно к вам я всегда буду обращаться с просьбами!» Мне это показалось невероятной переменой ролей, и я подумал, что у этого человека оказался кривым не один лишь рот. Я слегка намекнул ему, что он, по крайней мере, мог бы поблагодарить меня за мои лекарства.

Он перебил меня: «Конечно! Я ведь это и делаю! Разве я не сказал, что отныне вы — мой белый? Разве я как раз не прошу у вас ножа?» Я отступил, считая, что этот человек является очень странным случаем путаницы в мыслях»[5].

Случается, что европеец отмечает некоторые знаки признательности, однако он при этом всегда указывает, что они представляют собой исключение. «30-го числа я получил подарок, первое свидетельство благодарности, поднесенное мне за врачебные хлопоты (после многих лет практики). Благодарность — это редкий цветок»[6].

«Большинство, получив лечение, уходили, даже не сказав спасибо, если я этого не требовал. Единственный раз в знак благодарности я получил приготовленную пищу, и, конечно, она была от женщины. Зато нередко подарка требует пациент, и это — любопытный симптом нарождающейся дружбы»[7].

«Еще немного, — говорит другой миссионер из того же района, — и я настолько привык бы к царящему здесь попрошайничеству, что счел бы нормальным не только то, что меня не благодарят, но и то, что требуют кусок ткани или иного подарка после того, как воспользуются моими услугами. Я добиваюсь, однако, не без труда, что пациенты, уходя и приходя, меня, по крайней мере, приветствуют; многие требуют лекарство, по-видимому, как должное. К счастью, бывают и исключения, и иногда меня ободряет свидетельство благодарности. Так, вчера вылеченная мною девушка, горячо меня поблагодарив, принесла нашему малышу чудесный кукурузный початок»[8].

Точно так же обстоят дела и на Новой Гвинее. «В первое время, — говорит Ньютон, — человек со страшными язвами на ноге требовал от вас заплатить ему за то, что он позволил вам лечить его. Может показаться странным, что больной требует гонорар у врача…»[9]

«В каждой из наших миссий вам могли бы рассказать истории о больных, которых там лечили и отправляли обратно после выздоровления и которые тогда требовали, чтобы миссионеры дали им (подарив табак) за то, что они приняли от белых все эти лекарства, и за то, что они пришли в миссию издалека и потратили столько дней»[10].

Совершенно похожим оказался опыт немецких миссионеров на Суматре. «Батаки принимают медицинский уход… не выказывая ни малейших признаков благодарности или признательности. Миссионер Макс Брух приводит поистине классический пример этого. Его жена помогла батакской женщине, находившейся в большой опасности, и спасла ей жизнь. Люди отказались привести к ней жену миссионера, а когда в конце концов согласились это сделать, то потребовали от Бруха табаку, потому что они ведь так устали»[11]. «Многие, — сообщают в другом месте те же миссионеры, — испытывают признательность за медицинский уход; однако другие достаточно наивны и полагают, будто им надо получить какой-нибудь подарок, поскольку они доставили миссионеру удовольствие, дав ему ухаживать за собой»[12].

«Я лечил одного молодого человека, который сильно поранил себя, когда рубил дерево… Когда он оказался в состоянии сесть на лошадь, я велел ему приехать на пост для перевязки. «Приходи послезавтра», — сказал я ему. Однако он ответил, что предпочел бы, чтобы я приехал к нему. «У тебя все-таки больше времени, чем у меня». Он наивно возразил: «Но подумай, туан (господин), у меня ведь нет даровой лошади!» Поездка стоила ему пять центов (несколько сантимов). «И ради того чтобы ты, отнюдь не бедняк, сэкономил пять центов, я должен регулярно у тебя появляться?!» Я был очень оскорблен, видя, как низко ценятся мои услуги и что этот молодой человек нисколько их не уважает»[13].

На Борнео, «проходя через эту деревню (на реке Лимбанг), я дал немного цинковой мази человеку, у которого болели глаза. Лекарство, несомненно, подействовало, и в знак признательности этот человек принес мне сосуд с аракой и настоял, чтобы я выпил ее… Я упоминаю об этом, поскольку какой бы ни была благодарность их сердца за оказанную услугу, туземцы ее ничуть не выказывают. В течение всего моего пребывания на Востоке я не увидел и шести примеров этого»[14].

Уильямс, со своей стороны, пишет: «Четырехлетний опыт жизни с туземцами Сомосомо (остров Фиджи) научил меня тому, что если один из них, больной, берет у меня лекарство, то он считает меня как бы обязанным дать ему и пищу. Тот факт, что он получит от меня пищу, даст ему право потребовать от меня одежду. Получив ее, он подумает, что с этого момента вправе требовать от меня всего, чего ему захочется, и оскорблять меня, если я не уступлю его безрассудным домогательствам. Я лечил старого короля Сомосомо, Туитхакау II, от опасного приступа болезни, с которым не смогли справиться туземные лекари. В течение двух или трех дней, пока я пользовал его, он велел, чтобы ему доставляли от меня чай и аррорут, а когда он поправился, ко мне пришла его дочь и сказала, что он не может как следует есть и послал ее попросить у меня металлический горшок, чтобы готовить себе пищу!