Первая встреча – последняя встреча - [69]
Первая попытка не удалась. Они промазали, пролетели мимо. Вторая тоже не удалась. И только с третьей попытки они смогли посадить самолет на взлетно-посадочную полосу. Это был первый случай в истории французских ВВС, да, может быть, и в истории всей авиации, когда слепой летчик посадил самолет по указаниям штурмана.
За этот подвиг каждый член экипажа самолета эскадрильи «Лотарингия» был представлен к боевой награде – Кресту Освобождения.
Несколько слов об этом ордене. Почему де Голль именно этот орден ценил больше всего?
Этот вопрос я задаю Николаю Вырубову, герою Франции, кавалеру многих боевых орденов, в том числе и Креста Освобождения.
Вот что он ответил: «Когда де Голль возглавил движение «Свободная Франция», он считал, что не имеет права давать ордена. Ибо он не глава государства, не глава правительства. Орден – это национальная награда, дается от имени государства. Поэтому он не мог награждать, скажем, Почетным легионом. И тогда он создал свой орден. И с самого начала решил, что будет только одна тысяча крестов. Из них триста или четыреста оказались посмертными.
Имена кавалеров этого ордена выбиты золотом при входе в Дом Инвалидов. Среди них не только французские фамилии. Дмитрий Амилахвари, Николай Вырубов. И наш герой Роман Гари. Есть и другие.
Впоследствии Гари был награжден не только Крестом Освобождения, но и орденом Почетного легиона, Боевым крестом и множеством других боевых наград. А ранение в живот оказалось неопасным. Не были задеты жизненно важные центры.
…Тем временем пришел ответ от английского издателя, который прочитал книгу и был в восторге от нее. Книга была срочно переведена на английский язык и под названием «Лес гнева» вышла в Англии. А вскоре после этого она вышла на французском языке и во Франции и получила премию французской критики.
Книга стала литературной сенсацией. Гари писал: «Я почувствовал, что родился».
Когда он возвращался с боевых полетов, то у трапа самолета его ждала толпа корреспондентов. Его снимали, брали интервью, он чувствовал себя героем, и это очень льстило его самолюбию.
А тут подоспело очередное письмо:
«Дорогой сын! Вот уже долгие годы, как мы в разлуке, и надеюсь, что теперь ты привык не видеть меня, так как и я не вечна.
Помни, что я всегда в тебя верила. Надеюсь, что когда ты вернешься, ты всё поймешь и простишь меня. Я не могла поступить иначе…»
Гари не понимал, какой номер она еще отколола? Он чувствовал тонкую иронию, ему виделось ее виноватое лицо, какое бывало у нее тогда, когда она понимала, что переборщила… Письмо кончалось так:
«Всё, что я сделала, я сделала потому, что была тебе нужна. Не сердись. Я хорошо себя чувствую. Жду тебя…»
Он напрасно ломал себе голову…
И вот наступило время свидания с матерью. Он мчался по берегу Средиземного моря в открытом джипе. Он был в офицерском мундире с нашивками капитана. На кителе красовались ордена и медали – он надел все. В рюкзаке лежала книга «Европейское воспитание» на двух языках, английском и французском, вырезки из прессы, премия французской критики. Он послал несколько телеграмм, предупреждая ее о своем приезде. Ехал и радовался тому, что сейчас увидит ее. Он не видел мать целых четыре года. Когда Роман подъехал к отелю «Мермон», его никто не встречал. Он ждал, что мать будет стоять в дверях отеля с победным флагом, но никого не было. И вообще понадобилось много времени, чтобы понять – а где же она? Что случилось? Ницца изменилась, друзья разъехались. Он стал искать знакомых. И узнал страшную правду: три с половиной года назад, через несколько месяцев после его отъезда в Англию, мать умерла.
Но он же всю войну получал от нее письма!.. Он не мог понять, в чем дело… Просто какая-то мистика…
Оказывается, эта удивительная женщина, зная, что умирает, написала ему в больнице около 250 писем и попросила приятельницу, жившую в Швейцарии, регулярно отправлять их сыну. Вот откуда были эти послания все годы войны! Вот почему на ее весточках не было дат! Она своими письмами продолжала вселять в него бодрость, силу. Это был ее последний подвиг. И, может быть, именно благодаря ее письмам, несущим в себе любовь, Роман выжил в этой страшной войне…
Война окончена. Капитану Роману Гари 31 год
В память о матери у него остались лишь эти письма и одна-единственная крошечная фотография с удостоверения личности.
Военный летчик, которому исполнился тридцать один год, стоял около отеля. Странное одиночество навалилось на него. Теперь он стал человеком без роду, без племени. У него не было никого. Он остался один-одинешенек на всем белом свете…[5]
