Первая смена - [18]
Ребята дружно рассмеялись.
— Ну а чтобы вам совсем уж ясно было, что за дорога через седло, обратно по ней пойдем. — И, предвидя возражения, добавил: — Здесь спускаться нельзя, хотя я знаю, что вы все молодцы и герои!..
Трещит костер, выбрасывая к небу точки искр. Далеко внизу видны домики Артека, парки, извивающиеся ленты дорог. Маленькой-маленькой кажется пристань в Нижнем, а все-таки можно разглядеть на ней мачту с лагерным флагом, трибуну.
Сергей вспоминает, как смотрел с Аю-Дага на лагерь, когда готовился принять отряд, и думал, каким-то он будет. Сейчас все это уже позади. Скоро они уедут, и будут новые, другие, и снова все будет начинаться сначала.
Сергей почувствовал рядом чье-то горячее плечо. Обернулся: Вилен. Сергей обнял его за плечи, привлек к себе. С другой стороны подошел Андрюша, не расстающийся с флажком, потом Тарас, Виталька подскочил, Булат, Ваня Прохоров, Наум придвинулся ближе, Саша, озорной, вихрастый, в вечно сдвинутой на затылок панамке, молчаливый туркмен Толя Овезов. Они стояли плотным кольцом вокруг него, молча смотрели на Артек, и Сергей вдруг понял, что никогда не забудет их.
ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!
Уже неделю живет Нижний на военном положении. Выдана отрядам походная форма, каждый день повторяют вожатые с ребятами дорожные знаки, азбуку Морзе, сигнализацию. Исчезли отряды, звенья, председатели советов — есть взводы, отделения, командиры. Усилены дневальства, меняясь через каждые полчаса, стоят караулы у штаба и лагерной мачты. Жестче и строже стала дисциплина — в любой момент может прозвучать сигнал тревоги.
Сергей взглянул на часы. Пять! Отряды спят. Сегодня не будет обычных перед подъемом шепота, пересмешек. Лагерь должен вскочить сразу по сигналу тревоги.
Вот он! Кажется, дрогнули верхушки кипарисов и тяжелые листья магнолий. Метнулось от ущелья к ущелью эхо, ухнул удар волны о берег, и лагерь проснулся, закричал на разные голоса: «Тревога!» «Тревога!»
Сегодня не будет зарядки, не будет отрядных линеек. Наскоро оглядев взводы, командиры выводят их на пристань. В две шеренги стоят у трибуны горнисты и барабанщики, замерла знаменная группа с зачехленным знаменем лагеря. Взлетают в салюте руки: каждый взвод рапортует о своей боевой готовности.
В штабе склонились над картой вожатые и командиры. «Противник» занимает высоту над Партенитом. В распоряжении лагеря катер. Задача — прорвать оборону и занять высоту.
Задумались командиры. Даже бросок через мыс ничего не даст.
Сергей переглядывается с Виленом. Улыбается: «Выкладывай план!»
Тот подвигается к карте, кладет на нее ладошку. — Путь один — шоссе!
— Завтра доберешься…
— Через три часа!
Смеются командиры. Вилен хмурится.
— Смеяться будете потом. Сначала выслушайте!..
Слушают молча. Потом встают.
— Ну что ж, Троицын! Другого пути нет!
…Идет взвод. Пот заливает глаза. Ребята срывают панамки, вытирают лица. Особенно тяжело радистам. Сергей вспоминает первый поход на Горное озеро. Сегодня ребята идут лучше. Что это? Сноровка или чувство ответственности? А ведь сейчас труднее. Под ногами вспаханная земля виноградника (вести по дороге побоялись, вдруг просматривается). Да и здесь, по винограднику, идут сгибаясь, скрываясь за рядами кустов. Они тянутся до самого Симферопольского шоссе, не собьешься. Вилен поворачивается к Сергею.
— Сколько идем, Сергей?
— Два часа.
— Успеем? — В голосе тревога. Обещал быть на исходной через три часа.
Сергей отвечает уклончиво:
— Не знаю.
Через два часа двадцать минут головной дозор вступает на шоссе. Полдела сделано. Теперь надо перехватить попутную машину, доехать до спуска на Партенит. В этом и заключался простой и гениальный план Вилена.
Мимо проносятся автобусы. Они не годятся. Нужен грузовик. Когда он будет, никто не знает. А время идет.
Наконец из-за поворота появляется машина. Вилен преграждает дорогу. Сбивчиво объясняет шоферу, что им надо. Молодой парень оглядывает ребят, сомневается:
— Много вас очень, хлопцы. Инспектор встретится, без прав останусь.
— Инспектора боитесь! А мы ребят подведем, приказ не выполним! — наседает Вилен.
Шофер ищет глазами вожатого. Находит. Сергей улыбается ему, чуть подмигивая. Еще минута нерешительности.
— Ну ладно. Лезьте! Да только не вылетите на поворотах.
Мальчишки облепляют машину, забираются в кузов. Вилен стоит, прижавшись спиной к кабине.
— Ложись, ложись! Чтоб над бортами ни одной головы…
Сергей незаметно для ребят пожимает руку шоферу. Совсем не обязательно им знать, что всего лишь три часа назад он договорился с этим шофером о встрече у Красного камня.
Через несколько минут машина тормозит у Партенитского спуска. Ребята выскакивают из кузова и сразу залегают вдоль дороги — так приказал командир. Отсюда как на ладони видна бухта с белым артековским катером на рейде, дорога через седло и высота, занятая «противником». Там уже идет бой. Морской десант штурмует береговую линию, усиленная разведка прорывается у седла — все отвлекают внимание от шоссе.
Радисты развертывают станцию.
— Ну, ну! — торопит Вилен, пристроившись рядом, и смотрит на катер. Там вторая станция, та, что должна принять их сигнал, ответить, сообщить всем, что его взвод прибыл на исходную.
Артековцы 70-х делятся секретами педагогического мастерства со своими коллегами.
Эпический по своим масштабам исход евреев из России в конце двадцатого века завершил их неоднозначные «двести лет вместе» с русским народом. Выросшие в тех же коммунальных квартирах тоталитарного общества, сейчас эти люди для России уже иностранцы, но все равно свои, потому что выросли здесь и впитали русскую культуру. Чтобы память о прошлом не ушла так быстро, автор приводит зарисовки и мысли о последнем еврейском исходе, а также откровенно делится своим взглядом на этические ценности, оставленные в одном мире и приобретенные в другом.
Обновление Нечерноземья идет хорошими темпами. Однако, как и в любом большом деле, здесь возникает множество проблем. Как успешнее решить их, как быстрее и качественнее освоить огромные капиталовложения, которые вкладывает государство в освоение и развитие исконных русских земель, — вот основной вопрос, который волнует автора и героев очерков — от тракториста до секретаря райкома партии.
Воздушные змеи были изобретены в Поднебесной более двух тысяч лет назад, и с тех пор стали неотъемлемой частью китайской культуры. Секреты их создания передаются из поколения в поколение, а разнообразие видов, форм, художественных образов и символов, стоящих за каждым змеем, поражает воображение. Книга Жэнь Сяошу познакомит вас с историей развития этого самобытного искусства, его региональными особенностями и наиболее интересными произведениями разных школ, а также расскажет о технологии изготовления традиционных китайских воздушных змеев. Для широкого круга читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«Доктор, когда закончится эпидемия коронавируса? — Не знаю, я не интересуюсь политикой». Этот анекдот Юрий Мухин поставил эпиграфом к своей книге. В ней рассказывается о «страшном вирусе» COVID-19, карантине, действиях властей во время «эпидемии». Что на самом деле происходит в мире? Почему коронавирус, менее опасный, чем сезонный грипп, объявлен главной угрозой для человечества? Отчего принимаются беспрецедентные, нарушающие законы меры для борьбы с COVID-19? Наконец, почему сами люди покорно соглашаются на неслыханное ущемление их прав? В книге Ю.
История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и экономической политики советской власти. Но огромное число жертв советского эксперимента окружала еще более необъятная смерть: речь о миллионах и миллионах людей, умерших от старости, болезней и несчастных случаев. Книга историка и антрополога Анны Соколовой представляет собой анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР.
В брошюре представлены ответы на вопросы, наиболее часто задаваемые советскими и иностранными журналистами при посещении созданной вокруг Чернобыльской АЭС 30-километровой зоны, а также по «прямому проводу», установленному в Отделе информации и международных связей ПО «Комбинат» в г. Чернобыле.