Первая Московско-литовская пограничная война, 1486-1494 - [46]
Как верховья Волги, так и город Ржева на ее левом берегу являлись связующим территориальным звеном между Северо-Западной и Северо-Восточной Русью, поэтому мы видим единение сил в борьбе за Ржевскую землю. Впрочем, и ВКЛ настойчиво стремилось сохранить за собой важный стратегический пункт.
Литовская знать, вероятно, осознала превосходство в верхневолжском регионе Москвы, за которой к тому времени стояла почти вся Северо-Восточная Русь, способная противостоять Орде. Поэтому новый великий князь литовский Кейстут в период короткого правления (1381-1382) пошел на компромисс с великим князем московским Дмитрием Ивановичем. Согласно договоренности 1381-1382 гг. ВКЛ уступило ему Ржеву и большую часть ее волостей.
Одна волость — Осуга — осталась за ВКЛ, компенсировав ощутимую территориальную потерю. Занимая течение р. Осуги (левый приток Вазузы), она охватывала южную часть Ржевской земли и тем самым оставляла возможность контролировать ржевскую территорию в целом. В конце XIV в. район волости остался единственным местом соприкосновения владений ВКЛ с тверскими землями, служа своеобразным «мостом» между двумя княжествами.
К короткому времени правления в ВКЛ Кейстута можно отнести начало формирования устойчивого участка литовско-тверской границы, продержавшегося на протяжении почти века с четвертью. Между двумя княжествами появлялись и другие участки общей границы, однако они существовали либо короткий отрезок времени, либо не имели существенного значения.
Буквально на несколько лет устанавливалась литовско-тверская граница между Ржевской землей с тверской стороны и землями Торопца и Белой — с литовской. Дело в том, что Ржева дважды попадала во владение тверских великих князей. Происходило это в 1399 — первых годах XV в. и в 1446 (фактически в 1447) — 1449 гг. В обоих случаях Ржеву уступали великим князьям тверским московские правители, и оба раза город с волостями возвращался к Москве.
Сравнительно более долгий срок сохранялся участок литовско-тверской границы, сформировавшийся после присоединения к ВКЛ территории Вяземского княжества (1403). Таким образом, вместе с периодически зависимым от ВКЛ Фоминско-Березуйским княжеством (низовья р. Осуги и Вазузы, при впадении последней в Волгу) и осколком Ржевской земли (волость Осуга) северо-восточные вяземские пределы составили довольно протяженную линию соприкосновения литовских и тверских владений.
Вяземско-холмская граница (как участок литовско-тверской) имела, вероятно, своеобразный характер, и намечена она может быть лишь условно. Во-первых, между литовскими и тверскими владениями в том регионе существовала полоса незанятых, неосвоенных земель. Это была болотистая местность с островками лиственных лесов (об этом говорит даже название одной из находившихся в окрестностях волости — Ольховец). Археологические данные дают представление о крайней немногочисленности в регионе памятников периода Средневековья>{541}. Так может быть описана та часть литовско-тверской границы, что шла к востоку от Фоминско-Березуйских земель.
Во-вторых, дальше обнаруживался противоположный по характеру заселения и освоенности район с чересполосными литовско-тверскими владениями. Крайний северо-восток Вяземского княжества с начала XV в. был отдан в вотчину князьям Крошинским. Волости последних (Тешиновичи, Сукромна, Ольховец, Надславль, Отъезд, Лела) выявляются на территории к востоку от р. Гжать (приток Вазузы) в направлении к можайским землям Великого княжества Московского)>{542}. Наиболее близки к тверским землям были, очевидно, волости Сукромна и Отъездец, так как позже они появились в составе тверских уездов. Из грамоты 1530 г. мы узнаём о существовании Сукроменского стана в составе Старицкого уезда, холмских волостях Старый и Новый Отъезд>{543}. Позже станы Отвотский и Сукроменский обнаруживаются в Можайском уезде>{544}. Вероятно, Сукромна была разделена надвое между двумя уездами — Старицким и Можайским. Вполне возможно, территории обозначенных волостей так переплелись между собой, что их трудно было размежевать, поэтому в будущем мы наблюдаем исчезновение Холмского уезда с системой волостей, а на его месте — появление Холмской волости в составе Старицкого уезда. Очевидно, несколько волостей (в прошлом литовских и тверских) были слиты воедино.
О существовании плотного контакта между литовскими и тверскими владениями говорит целый ряд договорных грамот. Впервые упоминается рубеж между ВКЛ (Смоленском) с великим княжеством Тверским и оговариваются условия владения порубежных мест в литовско-тверском договоре 1427 г.>{545} Впрочем, возможно, указанная статья договорных грамот могла касаться также и другого участка литовско-тверской границы (в районе волости Осуги).
Приведем выдержки из договоров, касающиеся особого статуса литовско-тверского пограничья.
Лист перемирный Бориса Александровича, князя великого тверского, з великим князем Витовтом (1427).
А рубежъ отьчыне моего г(о) с(по)дина, деда, великого кн(я)зя Витовъта, по старыне. А который места порубежный потягли будуть к Литве или к Смоленъску, а подать будуть давали ко Тъферы, ино имъ и нинечы тягнути по-старому. А который места порубежъныи потягли будуть ко Тферы, а подать будуть даивали к Литве или к Смоленъску, ино имъ и нинечи тягнути по-давному, а подать давати по-давному
Данная работа посвящена судьбе Гомельщины — особого региона, оказавшегося на пограничье крупнейших в Восточной Европе государственных образований позднего Средневековья и раннего Нового времени, — Московского великого княжества и Великого княжества Литовского. Эти государства с конца XV в. вели ожесточенную борьбу за утверждение в обозначенном регионе своих геополитических интересов. В результате первых пограничных войн 1486–1494 гг. и 1500–1503 гг. московские владения приблизились к территории современной Республики Беларусь.
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
16 (29) октября 1914 г. Германия руками контр-адмирала Вильгельма Сушона, занявшего пост командующего флотом султана Мехмеда V, втянула Турцию в мировую войну, в результате которой многовековая империя османов исчезла с политической карты мира. События трех месяцев, которые разделили открытие военных действий в Европе и начало войны между Турцией и державами Антанты, и являются предметом настоящего исследования.В работе предпринята попытка воссоздать целостную картину событий, непосредственно предшествовавших началу военных действий в Черном море, и нападения германо-турецкого флота на российские порты, вовлекшего Турцию в Первую мировую войну.
Автор впервые в отечественной науке подробно освещает кризис последней четверти XV в. в экономических и политических отношений России и Ливонии, используя обширную источниковую базу. Образование единого Русского государства при Иване III, политика собирания русских земель и попытки выйти на европейскую арену привели к болезненной трансформации многовековых связей. Несмотря на закрытие Ганзейского двора в Новгороде, арест и долгое заключение «немецких» купцов, торговля между сторонами развивались и приняла новый характер, нарушавший привилегии традиционных торговых центров. Политика ливонских магистров и наиболее выдающегося из них — Вольтера фон Плеттенберга, направленная на консолидацию ливонских государств и компромисс с Россией, не могла остановить сползание русско-ливонских отношений к военному противостоянию на рубеже ХV–ХVІ столетий.
Книга посвящена важному эпизоду русско-литовских отношений — Стародубской войне 1534—1537 гг. Хотя она не принесла ни одной из сторон больших территориальных приобретений, но по напряжению сил и масштабу боевых действий в пограничье от Опочки на севере до Чернигова на юге нисколько не уступала иным кампаниям. Не сходясь в крупных полевых сражениях, армии ожесточенно штурмовали крепости, совершали глубокие рейды по территории противника: зимой 1535 г. русские почти дошли до Вильны.Особый интерес придает сохранность большого комплекса источников.
Автор на новом архивном материале освещает поход Петра 1722-1723 гг. на Западный Каспий и Кавказ (территория нынешних Дагестана и Азербайджана), приведший помимо прочего, к завоеванию Северного Ирана. Не только военные действия, но и последующая судьба экспедиционного корпуса, а также политика России в этом регионе до конца XVIII века стали предметом углубленного исследования.