Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон - [14]

— У вас нет собственной семьи на Западе, мистер Джэксон?

— Нет, миссис Донельсон, я сирота. С четырнадцати лет. Мой отец умер за несколько дней до моего рождения, надорвавшись поднимая бревно в нашем местечке Уоксхауз. У меня было два брата; старший, Хью, погиб в сражении у Стоно-Ферри. Моя мать отыскала моего младшего брата, Роберта, и меня в британской военной тюрьме в Кэмпдене, но раненый Роберт умер через два дня от заражения и оспы.

Он вдруг смолк, его длинное выразительное лицо потеряло свою бледность, покраснело, и на лбу четко проступил шрам, похожий по очертанию на восточную саблю.

— Когда я излечился от оспы и моя мать узнала, что два моих двоюродных брата, Джозеф и Уильям Крауфорд, захвачены британцами и больные лежат в тюремном корабле около Чарлстона, она собрала все имевшиеся у нее лекарства и отправилась в путь с двумя женщинами. Не знаю, как долго находилась она в этой темнице, пытаясь вылечить парней, но сама подхватила на корабле лихорадку и не смогла уехать дальше чем на пару миль от Чарлстона. Я даже не знаю, где она похоронена. Она лежит в безымянной могиле где-то на равнине. Я неоднократно искал, но никто, видимо, не знает.

Его голос утих, огромная голова склонилась, тяжелые веки закрылись. Рейчэл никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким образом. Впервые она почувствовала нежность в мужчине и его неодолимую тягу к любви. Когда он поднял голову и взглянул на нее, в его глазах блестели слезы.

— Именно поэтому, миссис Донельсон, я думаю, что самое великое, что может иметь мужчина, — это семья, и, чем она больше, тем лучше.

— Хотела бы, чтобы у меня была еще одна дочь для вас.

— Поскольку у Донельсонов нет больше свободных девушек, — сказала Рейчэл, — когда мой муж и я поселимся в нашем новом доме, то обследуем всю округу и устроим серию восхитительных приемов. Если, конечно, вас не ждут девушки в Джонсборо или в Солсбери.

Он посмотрел на нее с другой стороны камина и ответил задиристым тоном:

— О, разумеется, мадам, дюжины их, целый список присяжных.

— Назовите их имена.

— Имена? О да. — Он провел своими тонкими пальцами по волосам, вытянув несколько рыжеватых прядей на лоб. — Посмотрим, там, в Уоксхаузе, была… была, ну, конечно, Сюзан Смарт, которая говорила мне, что у меня приятные глаза и что я хожу, наклоняясь вперед. Затем в Солсбери была Нэнси Джаррет. Приятная девушка Нэнси. Скакала на лошадях, словно мартовский ветер. Но ее мать не одобрила выбор, заявив, что я слишком много пью и играю в азартные игры.

— И такое с вами было?

— Ох, видимо, было. В годы учебы я был диким парнем. Но что можно делать, если таверны были единственным местом, где мог жить человек? Когда мне было шестнадцать лет, мой дед оставил мне в наследство триста фунтов стерлингов, я отправился в Чарлстон и проиграл эти деньги на скачках так быстро, что у меня до сих пор голова идет кругом. Но с тех пор как я примкнул к семейству Донельсон, я стал серьезным, ответственным гражданином. Я больше не играю и не стану играть… пока не создам на границе самую лучшую конюшню скаковых лошадей.

Но настоящее представление о характере Джэксона семья Донельсон получила от Джона Овертона. Джон спокойно заметил:

— Он выше всех, кого я когда-либо знал. Вы, конечно, заметили шрам на его голове?

Все кивнули головой в знак согласия.

— В 1781 году Эндрю и двое его братьев сражались под командованием своего дяди майора Крауфорда против британских драгун, вторгшихся в Уоксхауз. Драгуны атаковали наших в местной церкви и подожгли ее. Эндрю и его молодой двоюродный брат Томас Крауфорд сумели бежать, но их перехватили и Крауфорда взяли в плен. На следующее утро, когда Эндрю добрался до дома Крауфордов, чтобы рассказать о случившемся с их сыном, отряд драгун захватил врасплох семью. Британский офицер приказал Эндрю почистить его высокие сапоги, запачканные грязью. Тогда Эндрю было всего четырнадцать лет и его рост едва доходил до средней пуговицы красного мундира офицера, но он крикнул: «Сэр, я военнопленный и требую к себе подобающего обращения!»

— Я слышу тон, каким это было сказано, — прокомментировал Сэмюэл.

— Командующий офицер взмахнул саблей и опустил ее на голову Эндрю. Тот поднял руки, и они были рассечены до кости. Так он спас свою жизнь, но конец сабли порезал ему лоб.

Наступила тишина, семь братьев обратились к собственным воспоминаниям, ибо все они участвовали в Войне за независимость.

— И что сделал мистер Джэксон? — спросила Рейчэл; ее вопрос вызвал легкий смешок, поскольку тон ее голоса как-то подразумевал, что Эндрю Джэксон овладел положением и отомстил за себя.

— То, что вы ожидали. Британский офицер приказал провести его отряд к дому боевика Уоксхауза по имени Томпсон. Эндрю не пошел по прямому пути, а повел британцев по петлявшей тропе, по открытому полю. Томпсон заметил отряд, когда тот был еще за полмили, и сбежал. Так или иначе, это не понравилось английскому офицеру, как не понравился отказ Эндрю почистить его сапоги. Он заставил Эндрю прошагать сорок миль к британской военной тюрьме в Кэмпдене, не разрешив ему даже утолить жажду.