Первая красотка в городе - [22]

передо мной возникли скотч с водой, записка:

увидимся в Тараканьем Отеле, комната 12, в полночь, я сниму нам комнату.

люблю.

Линда

я выпил, что налили, потом убрался с дороги, зашел в полночь в Тараканий Отель, и портье сказал:

— по нулям. никакая комната 12 ни на какого Буковски не записана.

я вернулся в час. весь день я просидел в парке, всю ночь, просто сидел. то же самое:

— никакая комната 12 для вас не зарезервирована, сэр.

— а какая-нибудь вообще комната для меня зарезервирована на это имя либо на имя Линды Брайан?

он проверил свои журналы.

— ничего, сэр.

— вы не возражаете, если я загляну в комнату 12?

— там никого нет, сэр. я ж вам сказал, сэр.

— я влюблен, мужик. прости. но пожалуйста, дай мне туда заглянуть!

он одарил меня таким взглядом, что обычно припасают для идиотов 4-го класса, и швырнул ключ.

— чтоб через 5 минут обратно, иначе будут неприятности.

я открыл дверь, зажег лампочки — «Линда!» — тараканы, завидев свет, удрали под обои. их тут были тысячи. когда я выключил свет, стало слышно, как они выползают обратно. сами обои казались одной огромной тараканьей чешуей.

на лифте я спустился назад к портье.

— спасибо, — сказал я, — вы были правы, в комнате 12 никого нет.

впервые в его голосе мне послышалась какая-то доброта:

— извини, старик.

— спасибо, — ответил я.

выйдя из отеля, я свернул налево, то есть на восток, то есть в трущобы, и пока ноги мои медленно несли меня туда, я себя спрашивал: почему люди лгут? теперь уже не спрашиваю, но помню до сих пор, и теперь, когда мне лгут, я это почти что понимаю, не успеют доврать, но и до сих пор я не так мудр, как ночной портье в тараканьем отеле, который знал, что ложь — повсюду, или как те, кто нырял вниз мимо моего окна, когда я хлебал портвейн теплыми лос-анджелесскими деньками через дорогу от парка Макартура, где до сих пор ловят, убивают и едят уток, да и людей.

ночлежка и сейчас на том же месте, и комната, где мы жили, тоже, и если захотите как-нибудь поглядеть, заходите, я вам ее покажу. правда, какой смысл, нет? лучше взять и вспомнить, что как-то ночью я выеб 3 теток, или 3 тетки выебли меня. пусть это и будет весь рассказ.

3 куренка

Вики — она ничего. но хлебнули мы с ней бед. зависли на вине. на портвейне. женщина эта напивалась и начинала чесать языком, при этом изобретая про меня наимерзейшие гадости. да еще этот голос: нарочито пришепетывает, скрипучий, безумный, любого достанет. меня достал.

как-то раз орала она эти свои безумства, валяясь на откидной кровати у нас в квартире. я умолял ее прекратить. а она ни в какую. в конце концов я подошел, кровать с нею вместе поднял и убрал все в стену.

потом отошел, сел и стал слушать, как она орет.

вопить тем не менее Вики не перестала, поэтому я подошел снова и откинул кровать от стены. Вики лежала, держась за руку и вопя, что я эту руку сломал.

— не может быть, — сказал я.

— да сломана она, сломана. ты, зад рота склизкая, ты мне руку сломал!

я еще немного выпил, а она все держалась за руку и хныкала. наконец с меня хватило, я сказал, что сейчас вернусь, спустился, вышел наружу и нашел за бакалейной лавкой какие-то старые деревянные ящики. выдрал из них дощечки покрепче, вытащил гвозди, вернулся в лифт и приехал обратно в квартиру.

потребовалось дощечки 4. я примотал их к руке, разодрав одно платье Вики. на пару часов она успокоилась. потом опять завела свое. я уже больше не мог. вызвал такси, мы поехали в больницу. как только такси отъехало, я снял дощечки и выкинул на улицу. затем Вики просветили рентгеном ГРУДЬ и закатали руку в гипс. представляете? наверное, если б она себе голову сломала, ей бы задницу просвечивали.

в общем, после этого она любила рассказывать в барах:

— я — единственная женщина, которую сложили в стену вместе с кроватью.

в ЭТОМ я тоже был не очень уверен, но пускай болтает, чего там.

ладно, когда в другой раз она меня разозлила, я ей заехал по физиономии, но шлепок пришелся по губам, и я сломал ей вставные зубы.

я удивился, что зубы сломались, и сходил вниз, купил такого клея суперцементного и склеил ей эти зубы. сколько-то они держались, а потом как-то вечером она сидела и пила вино, и вдруг во рту у нее оказалось полно сломанных зубов.

вино оказалось таким крепким, что клей рассосался. отвратительно, пришлось новые доставать. как нам это удалось, я не очень помню, но Вики говорила, что теперь похожа на лошадь.

обычно мы так вот ссорились, только немного выпив, и Вики утверждала, что я, когда пьяный, становлюсь очень мерзким, однако мерзкой, по-моему, становилась она. в общем, где-то посреди ссоры она вскакивала с места, хлопала дверью и неслась в какой-нибудь бар. «живого искать», как девчонки выражаются.

когда она уходила, мне становилось не по себе. должен признаться, иногда она не возвращалась дня по 2, по 3. и ночи. не очень хорошо так поступать.

однажды она вот так выбежала, а я остался сидеть, пить вино, думать. потом встал, нашел лифт и тоже поехал на улицу. отыскал Вики в ее любимом баре. сидела, держала какой-то лиловый шарфик. никогда этого лилового шарфика я раньше не видел. скрывала от меня. я подошел и сказал ей довольно громко: