Первая исповедница - [52]

Хотя эта мысль меня пугала, я не могла дольше уклоняться от того, что должна была сделать, так что я согласилась. Тогда София сказала, что духи определенно послали меня к ней неспроста, что в этом была какая-то цель, что я была предназначена для чего-то.

В тот же самый вечер она начала учить меня.

Глава 29

— Сколько времени заняли эти уроки? — спросила Магда.

— Меньше, чем я предполагала. Будучи дочерью колдуньи и волшебника, я имела хорошие начальные знания. Мой отец, в частности, всю жизнь посвятил подземному миру. Он многое узнал из своего «приключения», как он называл его, путешествия туда, где все мы, в конце концов, закончим свой путь, говорил он.

Мама говорила, что приключение — это еще одно название проблемы. Некоторые люди шептались, что мой отец желал смерти. Я знала, что это неправда, но все же я была очарована тем, как бесстрашно он бросал вызов смерти. И в то же время разделяла волнение матери. Его приключения, в основном, были экспериментами с формами заклинаний, изучением того, как происходит взаимодействие между магиями Приращения и Ущерба. Вот откуда он так многому научился. Так он научился балансировать на грани между мирами. Вот так, а еще на лошадиных скачках в разных направлениях по опасным проселкам.

— Понимаю, что вы имеете в виду, говоря о его любви бросать вызов смерти, — произнесла Магда.

Исидора подтвердила сказанное кивком и вздохом.

— Он даже обучал других волшебников тому, что узнал. С молодости, к большому беспокойству моей матери, он рассказывал мне истории о своих подвигах в экспериментах с магией, а также увлекательные вещи о том, как происходит взаимодействие между мирами. Я сидела с широко раскрытыми глазами, когда он рассказывал истории о хождении по краю, как он называл это. Он говорил, что верил: жизнь и смерть связаны так же, как магии Приращения и Ущерба полагаются друг на друга для определения их сущности. Он увидел, что связь присутствует во всем, даже в чем-то изначальном, как свет и тьма. Следовательно, он так же видел подобную взаимосвязь в простых вещах.

— В простых вещах? — спросила Магда. — Например?

Исидора дернула одним плечом, как бы пожимая им.

— Там, где я видела тень, отбрасываемую на земле, он видел не только тень, но еще и то, что называл отрицательным образом, созданным тенью. Он говорил, что они неразрывно связаны, сцеплены друг с другом, положительный и отрицательный образ, и каждый в своем существовании зависит от другого. Говорил, что для того, чтобы по-настоящему оценить один из них, нужно, по крайней мере, учитывать вклад другого. Он говорил мне, что нужна тьма, чтобы увидеть свет, так что не следует проклинать темноту. Нужна смерть, чтобы определить значение жизни.

Поэтому он находил удовольствие в своих «приключениях» в тех областях, которые остальные считали ужасающими. Пожалуй, можно сказать, что его поиски понимания мира мертвых способствовали тому, что он еще больше дорожил жизнью. Моя мать закатывала глаза, когда он начинал рассказывать о таких вещах, но иногда, краем глаза, я замечала, что она тайком улыбается ему. В общем, у меня уже были знания, возможно, больше, чем у большинства, о работе с Благодатью, о том, как она вызывается и как действует, как сама природа магии связана с Творением и смертью через магии Приращения и Ущерба, и как формы заклинаний могут вызывать эти элементы для усиления. Мой отец не рассматривал разные стороны мироздания, такие как жизнь и загробный мир за гранью жизни, как независимые, а наоборот — как взаимозависимые элементы, являющиеся частями великого единого целого. В этом смысле, говорил он, мы являемся частью всего сущего.

София говорила, что такое воспитание, образованность и понимание дают мне фору в несколько лет по сравнению с большинством в превращении в говорящую с духами. Она говорила, что я пришла к этому, как будто это был мой удел, хотя она и не верила в судьбу. Самым сложным в обучении у Софии было то, что после уроков отца я привыкла мыслить категориями единого целого, так что мне было трудно научиться не видеть этот мир, а исключить его из этого целого.

Магда нахмурилась.

— Что значит научиться исключать этот мир?

— София учила меня, что для того, чтобы заглянуть в мир духов, я должна научиться смотреть поверх того, что нас окружает, чтобы увидеть то другое царство. Она говорила, что, хотя сама и не знала, правда это или нет, некоторые верили в то, что загробный мир находится вокруг нас, в том же самом месте, где существуем мы, и в тоже время он отделен от нас, поэтому незаметен. Теперь, ослепнув, я это понимаю — слышу то, что всегда находилось рядом, но о чем раньше не подозревала.

Во время занятий она всегда завязывала мне глаза. Говорила, что это поможет ускорить обучение. Через несколько недель после начала занятий она сказала, что пора мне отправляться в первое путешествие, чтобы заглянуть в тот другой мир. Конечно, к тому времени, после всего, что я узнала — предостережения, предупреждения о малейших ошибках, мрачные истории о мелочах, вызвавших ужасные последствия — я уже совершенно испугалась.

София верила, что безопасность достигается через подготовку. Мы пили чай по утрам, чтобы очистить ауры, чтобы они не стали препятствием при переходе через завесу, и мы не оказались в ловушке. Мы принимали сильнодействующие травы после обеда, чтобы притупить чувства для окружающего мира, так что мы могли видеть опасности, скрывающиеся в темном мире. Вечером исполняли мягкие пения, чтобы открыть разум. Весь день, разумеется, в дополнение к чаю и травам, занимались составлением и прочтением различных заклинаний, которые должны были опекать и защищать нас. После захода солнца мы разводили огонь. София сказала, что огонь был якорем в этом мире и, если бы что-то пошло не так, он бы освещал нам путь назад через царство вечной ночи. — Исидора подняла руку, обводя комнату. — Вот почему, несмотря на то, что я слепа, здесь горят свечи, — сказала она, слегка улыбаясь. — И, конечно, для того, чтобы другие не споткнулись и не упали на меня.