Первая атомная - [19]

34

В начале сентября 1947 года в мое распоряжение пришли из ИХФ долгожданные осциллографы с индексом ОК-4. Они были снабжены двухлучевой электронной трубкой с экраном диаметром 150 мм, с однократной прямолинейной разверткой луча, с регулируемой скоростью от 2 до 20 мкс на экран, с масштабом времени от генератора, частота которого стабилизировалась кварцем. По тем временам это было чудо техники.

К этому времени я обзавелся помощниками: под мое начало назначили одного инженера и одного техника, оба по специальности радиотехники И.К.Саккеус и А.Н.Репьев.

Несколько позже, в начале октября 1947 года, в наш отдел был переведен из лаборатории В.А.Цукермана младший научный сотрудник Дмитрий Евлампиевич Стельмахович. Рекомендован он нам был как специалист высокого класса в области современной (по тем понятиям) электронной техники, имевший большой практический опыт, работавший даже на Северном морском флоте по внедрению радиолокационных устройств.

Поначалу я был бесконечно обрадован тем, что наша маленькая рабочая группа пополнилась бывалым специалистом-электронщиком. Но затем вдруг возникло сомнение: с какой стати Цукерман так запросто расстался с хорошим специалистом? С этим сомнением я обратился к Кириллу Ивановичу, на что он мне ответил, что В.А.Цукерман и Д.Е.Стельмахович не сошлись характерами, посему использование знаний и опыта Стельмаховича Цукерманом велось весьма неэффективно. У Цукермана специалист пропадает, а с переводом к нам он сможет эффективно содействовать ускорению решения наших проблем.

Но вскоре выяснилось, что надежды Кирилла Ивановича были напрасными, а мои радости — преждевременными. Специалистом Д.Е.Стельмахович оказался никудышным, к работе относился без какого-либо энтузиазма и как человек оказался весьма неопрятным и неискренним.

Далее, как выяснилось, у него были какие-то осложнения во взаимоотношениях с режимной службой, ему не давали разрешения на выезд в Ленинград за семьей. Кончилось все тем, что однажды ночью к нему на квартиру пришли работники милиции с ордером для ареста и обыска. Поскольку я проживал с ним по соседству, на одной лестничной клетке, то был привлечен к этой процедуре в качестве понятого. Во время обыска, воспользовавшись тем, что милиционеры заинтересовались библиотекой, Стельмахович вбежал в спальню и выстрелил из ружья себе в грудь. Оказалось, что ружье стояло около кровати в заряженном состоянии. Милиционеры, не успев что-либо сообразить, увидели Стельмаховича уже мертвым.

Эта трагическая история долгое время лихорадила весь коллектив научно-исследовательской лаборатории, а нашу группу парализовала основательно и надолго.

35

Всех нас мучили догадки, что же могло побудить его на подобный шаг, зачем и за что его нужно было арестовывать и что искали при обыске?

Впоследствии удалось выяснить, что арестовывать его и не собирались, просто забыли вычеркнуть в ордере слово «арест», искали же у него револьвер «наган», который он брал в свое время для технологических целей в режимной службе, а затем был сдан мною обратно за ненадобностью. Но какое-то ведомство сработало не так, как надо. Обстоятельства случившегося наводили на мысль, что самоубийство им было заранее задумано, а неумные действия милиционеров и разгильдяя прокурора, давшего санкцию, ускорили развязку.

Досужие умы эту историю истолковывают условиями работы и жизни, которые создавали у нас службы Берии. Однако так ли это? Я всю жизнь проработал при Берии и после него в условиях строгого режима секретности, но никогда не ощущал тягот от бдения стражей режима, если сам строго следовал установленным нормам. К тому же в нашей работе постоянно складывались непредвиденные обстоятельства, и тогда со стороны режимной службы всякий раз оказывалась большая помощь.

Но вернемся к нашим делам в то время.

С появлением осциллографа работа в нашей группе пошла значительно веселее. Прямое сотрудничество с А.Д.Захаренковым несколько уменьшилось — он доводил до совершенства методику оптических измерений, мне предстояло отработать осциллографическую методику для исследований газодинамических параметров зарядов ВВ, не ослабляя внимания при этом ко всем текущим делам.

Освоение контактно-осциллографической методики мы начали с измерения скорости полета пули, выпущенной из пистолета, на базе нескольких миллиметров. Во время учебы в МВТУ, при прохождении практики на артиллерийском полигоне в г. Красноармейске под Москвой, мне много раз приходилось проводить подобные измерения скорости полета снарядов на траектории, но там для этого использовались допотопные методы. Здесь же — электроника, которая дает возможность регистрировать протекание процесса во времени с изменениями в микросекундных интервалах.

С контактно-осциллографической методикой и методами ее применения в нашей работе мне удалось подробно ознакомиться в лабораториях В.А.Цукермана и Л.В.Альтшулера. Правда, они пользовались схемами измерений, казавшимися мне непригодными для измерений на дорогих опытах с натурными зарядами. Они получали статистически достоверные результаты путем проведения большого количества экспериментов, однако с натурными зарядами много опытов не проведешь, и статистически полную информацию можно было получать только с помощью большого количества измерительной техники и высокой ее надежности. Поэтому копировать схему измерений с моделей на натуру не представлялось возможным. Требовалась другая схема, и она нуждалась в тщательной отработке.