Перу: от инков до наших дней - [8]
Надо сказать, что Лима была не первым построенным испанцами городом в Перу. Вскоре после высадки на перуанской земле Писарро основал высоко в горах город Хауха, который предполагал превратить в центр и оплот конкисты. Однако место он выбрал неудачно: топливо взять было негде, а климат оказался суровым. Безуспешно пытались испанцы возделывать здесь привычные для них культуры. Люди и домашние животные никак не могли акклиматизироваться. Главной же причиной, побудившей конкистадоров взяться за поиски нового места для будущей колонии, была насущная потребность в порте, столь необходимом для укрепления ее связей с метрополией.
В декабре 1534 г. специальный поисковый отряд отправился в долину Римак и остановил на ней свой выбор: удобная бухта, пресная вода, плодородные земли, жаркое, как в Испании, солнце. Словом, все необходимое минус капризы климата. Никому и в голову не пришло, что солнце ярко светило в долине в тот день, можно сказать, случайно, оно вообще появлялось там из-за свинцовых туч лишь на три летних месяца (а ведь в южном полушарии декабрь как раз и является самым разгаром лета). Люди Писарро никак не могли предположить, что яркое солнце через два месяца скроется на весь остаток года в пелене мокрого тумана, а с берега, омываемого холодным течением, начнут дуть ледяные ветры. Испанцы, сами не ведая того, выбрали место, микроклимат которого позднее один перуанский писатель назовет «тюремным». Говорят, что немало способствовали этому и проводники-индейцы, которые заведомо дезинформировали пришельцев.
Лиму, первый камень которой Писарро заложил 18 января 1535 г., стали застраивать по строгой схеме, точно соблюдая деление на квадраты (окружающая долину горная гряда, извилистая река и т. п. не всегда позволяли впоследствии выдерживать такой принцип). После образования вице-королевства Лима официально стала его столицей[35].
В целях укрепления испанского господства вице-королевство было разделено на провинции во главе с губернаторами. Городами и сельскими округами управляли подчинявшиеся губернаторам коррехидоры (исправники). Последним подчинялись касики (старейшины) индейских поселений. В городах вице-королевства функционировали муниципальные органы власти — кабильдо, состоявшие из городских советников и судей, на первых порах избиравшихся. Позднее упомянутые должности превратились в наследственные, а иногда ими даже торговали. Деятельность кабильдо также контролировали коррехидоры.
На всех уровнях и во всех звеньях испанской администрации процветали коррупция и бюрократизм. Королевские чиновники не гнушались взятками, шли на подлоги, грабили казну. Сложившиеся в Перу формы общественного устройства, экономической жизни, культуры колонизаторы или игнорировали, или стремились уничтожить[36]. Говоря об американских индейцах, Ф. Энгельс отмечал, что «испанское завоевание оборвало всякое дальнейшее самостоятельное их развитие» [37].
Новую общественно-экономическую формацию — феодальную, объективно более прогрессивную, чем первобытнообщинная и рабовладельческая, характерные для Перу того времени, завоеватели навязали индейцам силой. Правда, феодальный строй здесь отличался заметным своеобразием, так как «складывался в специфических условиях колониального режима и под определенным влиянием некоторых социально-экономических институтов, существовавших в Америке до начала ее завоевания»[38].
Как и в других захваченных областях, в Центральных Андах[39] конкистадоры подвергали местное население жестокой эксплуатации. Практически на рабский труд обрекались формально свободные индейцы. В ткацких мастерских, так называемых обрахе, индейцы трудились от зари до зари. Еще до рассвета они получали от управляющего задание, а затем взаперти выполняли его. Двери мастерской открывались дважды: в полдень, когда жены приносили мужьям скудную пищу, и при наступлении темноты, когда управляющий забирал готовую продукцию и жестоко наказывал не справившихся с порученной работой. Правда, в отличие от раба, работник обрахе получал мизерный заработок, из которого половина сразу же вычиталась на уплату различных налогов, другая шла собственнику мастерской за полусгнившие продукты, которые индеец был обязан приобретать в местной лавочке.
Такой подневольный труд напоминал, по меткому замечанию испанских исследователей и моряков Хорхе и Антонио де Ульоа, «никогда не прекращающую движения каторжную галеру, когда порт с возможным отдыхом в ней удаляется все дальше, несмотря на то, что гребцы гребут к нему в ожидании этого отдыха, не щадя своих сил» [40].
Еще более невыносимые условия труда были на принудительных работах — мите — в рудниках, на строительстве дорог и прочих сооружений.
Гнули индейцы спину и на энкомендеро, конкистадоров — владельцев участков земли.
Любую попытку сопротивления со стороны индейского населения местные власти беспощадно подавляли.
Карл V пытался ограничить произвол конкистадоров [41], однако большинство подписанных им законов осталось на бумаге.
Не стоит думать, что эти попытки королевских властей объяснялись их гуманностью. Истинные причины «отеческой» заботы испанских монархов об индейцах заключались в другом. Укрепление власти конкистадоров могло привести к известному ослаблению позиций короны в американских колониях Испании. Кроме того, вымирание индейцев в результате непосильного труда сокращало численность той части населения, которая облагалась различного рода податями в пользу короля и использовалась на самых тяжелых работах в вице-королевстве (с момента прихода европейцев индейцев стало в 8 раз меньше)
